Как бы он ни выглядел, из-за него сирены приходили в безумие.
Спартанец прополз под роялем, и его пнули в сторону. Одна сирена примостилась рядом со скамейкой, и ее отпихнули на пол. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
– Пианист, наверное, просто асексуален, – сказала Никс. – Ну, как паук.
Я поджала губы и задумалась.
– Ты хотела скачать арахнид?
– Именно, – прошипела она.
В общем, мы были не в порядке.
– Кажется, это дно, – прошептала я.
Трио встало с пола, выставив на всеобщее обозрение свои обнаженные достоинства, а затем принялось агрессивно делать это, оперевшись о деревянный столб, стоящий менее чем в полуметре от нас.
– Согласна, – прошипела Никс, – Ниже уже некуда.
С моих губ сорвался маниакальный смешок.
Женщина-сирена оторвалась от любовников и указала на меня.
– Думаю, она смеется над нами, – сказала она мужчине. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
– Мы просто говорили о…
Черт бы побрал невидимость Никс. Я выглядела еще более сумасшедшей, чем была на самом деле.
– Простите. – Я подняла обе руки, словно под дулом пистолета. – Я смеялась не над вами, а над ситуацией в целом.
Я указала на пенис проходящего мимо Спартанца, чтобы развеять любые сомнения.
– О, – сказала женщина-сирена, – не беспокойся, дорогая.
– О, я не волнуюсь. – Я пренебрежительно махнула рукой, ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
Никогда еще я так не нервничала.
Она улыбнулась и открыла рот, затем ее глаза расширились, и она замерла. Прошло много секунд, но она все стояла неподвижно.
Я неловко огляделась по сторонам.
Прежде чем я успела выяснить причину ее испуга, она кинулась вперед и обхватила руками мое лицо.
Незнакомец в опасной близости. Незнакомец в опасной близости. Кто-нибудь одетый, пожалуйста, помогите.
Пастельные глаза пристально заглянули в мои. Ее пальцы, сжимающие щеки, задрожали.
Подождите, ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■
– Ты… понимаешь, что я говорю? – прошептала она с благоговением.
Забудьте.
– Э, да. А ты меня понимаешь? – спросила я, пытаясь вырваться из ее объятий.
Она притянула меня ближе.
– Ты Спартанка? – спросила она.
– Д-да. – Я дернулась сильнее, шея напряглась. Она не сдвинулась ни на сантиметр. Откуда у женщины такая силища?
Она откинула голову назад, длинные шелковистые волосы сверкнули, а потом она разрыдалась.
– Я… – всхлип, – всегда… – всхлип, – хотела поговорить… – всхлип, – с кем-нибудь в Спарте. – Упав ко мне на колени, она зарыдала (все еще голая).
Я не виновата.
Я неловко похлопала ее по спине.
– Не держи в себе, с-сестренка.
Она заплакала еще сильнее.
В свою защиту скажу, что я впервые имела дело с внезапно рыдающей женщиной. У меня никогда не было сестры.
– Э-э-э, Алексис, – сказала Никс. – Когда ты научилась говорить на языке сирен?
– Я не говорю на языке сирен, – отрицательно покачала я головой. Три сирены и два Спартанца начали заниматься (агрессивным) сексом в кабинке напротив нас.
Никс плотнее обвилась вокруг шеи, словно отклоняясь немного назад, чтобы посмотреть мне в лицо.
– Тогда как, черт возьми, ты разговариваешь с сиреной прямо сейчас?
Моя рука замерла, я уставилась на плачущую голую женщину, обессиленно лежащую на моих коленях.
– Я могу говорить с сиренами? – спросила я.
О Боже. Август сказал, что они говорят только на одном уникальном языке. Именно поэтому Спартанцы и не считают их равными себе.
– И ты можешь говорить со мной, – медленно произнесла Никс. – Ты знаешь, что это значит, дитя?
Я прищурилась.
– Я полиглот?
Никс зашипела, оскалив клыки.
– Это значит, что ты выяснила, какой у тебя дар. Ты можешь разговаривать с разумными существами.
– Но мой мозг не чувствует… эйфории? – Я поджала губы. – Разве так может быть?
Честно говоря, у меня все еще сочилась кровь из ушей. Вряд ли это способствовало приятным ощущениям.
Да и потом, если бы меня попросили описать мое состояние, то я бы назвала его скорее депрессивным с небольшим (огромным) уровнем тревоги.
– Скорее всего, у тебя просто немного не в порядке с головой. – Никс тяжело вздохнула. – Честно говоря, мне всегда казалось странным, что ты можешь со мной разговаривать.
Я повернулась к ней.
– И ты ничего не сказала?
Никс крепко обхватила меня за шею.
– Я говорю теперь.
– Девять лет спустя, – возмутилась я.
Стол сотрясался от толчков в соседней кабинке, ё Всхлипы сирены усилились.
Я поморщилась, и погладила ее по голове.
Только мне происходящее кажется странным?
– Мадам, вам что-нибудь нужно? – спросила я сирену. – Вода, рубашка? Штаны?
Раскрасневшиеся от слез глаза пастельного оттенка смотрели на меня.
– Я в порядке. Спасибо, что заботишься обо мне. Ты так добра и прекрасна.
Я скорчила гримасу.
– Что она тебе говорит? – с любопытством спросила Никс.
– Что я добрая и красивая?
– Х-м-м, – скептически хмыкнула Никс. – Ты уверена, что правильно ее поняла?
Я попыталась ее шлепнуть, но она увернулась.
– Я уверена, – сказала я. – Мне не так часто говорят, что я красивая.
– Это крик о помощи? – спросила Никс. – Ты не справляешься?
Я ничего не ответила.
Лицо расплылось в широкой улыбке.
Я не сплю.
Смех сорвался с моих губ.
У меня и правда есть дар.
Слезы счастья текли по моему лицу.
Я больше никогда не буду бессильной. Я знаю, кто я.
Счастье переполняло меня, и я крепко обняла Никс и начала целовать ее голову, не обращая внимания на ее сопротивление.
Это было только начало.
– Хочешь поиграть в игру? – спросила сирена, резко поднявшись с моих коленей. Она продолжала плакать, но я могла ее понять.
Я открыла рот, чтобы сказать «нет», но потом вспомнила, что мне нечего терять. Я уже пришла, и я была сильна.
– Конечно, – ответила я, и мы улыбнулись друг другу. – Я сыграю.
Пианист ошибся нотой.
Глава 19
Неизвестный тебе демон
Алексис
– Не могу поверить, что ты выросла среди людей, – сказала Лена, сирена, которая плакала у меня на коленях, а теперь сидела справа от меня на краю скругленного дивана в моей кабинке.
Для меня ее слова звучали нормально, но Никс слышала только невнятные хрипы.
При этом, когда я говорила, то тоже хрипела, что было странно, потому что, по ощущениям, моя речь ничем не отличалась от обычной.
Внезапно стало понятно, почему все всегда странно смотрели на меня, когда я разговаривала с Никс.
Я даже представить себе не могла, насколько странно звучал язык Никс для окружающих.
Неудивительно, что в школе все считали меня ненормальной.
– Могу поспорить, детство у тебя было увлекательным, – сказала Лена, наклонившись ко мне.
Я