О да, голод, жестокие родители и бездомность. Так увлекательно.
Сирена все еще была голой ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ и втыкала ножи в центр стола. Как я поняла, они были частью карточной игры? Спрашивать было слишком страшно.
Зазвучала соблазнительная фортепианная музыка.
Слева от меня в кабинку с нами втиснулись еще семь сирен. Да, все они были голыми.
– Наверное, мир людей и правда жутко классный. – Лена многозначительно пошевелила бровями. Ее красота сияла даже в темноте.
– Да, – прошептала я. – Это было… интересно. – Фантомная боль пронзила запястья. – Знаешь, из-за Титанов и п-падения цивилизации.
Она пожала плечами, как будто апокалипсис ее не сильно волновал.
– А правда, что люди – ханжи, подавляющие свои сексуальные желания? – спросила она, поигрывая бровями.
Орон, единственный мужчина-сирена за столом, прислонился ко мне, так как он сидел слева от меня, и дал Лене пять:
– Хороший вопрос.
Он подмигнул мне.
Я скорчила рожицу.
Его бедро плотно прижималось к моему (не смотри вниз, Алексис. Не делай этого).
– Прекрати пялиться на его набухший пенис, – прошипела Никс и крепко сжала мое горло.
Если она еще хоть раз скажет «набухший», я убью нас обеих. Без лишних вопросов.
Мои щеки покраснели. Кажется, я и правда извращенка.
Мне было сложно себя винить. В конце концов безумие в зале только усиливалось. Сирены и Спартанцы обнимали друг друга, стонали, бились бедрами, терлись обнаженной кожей.
Вокруг рояля собиралось все больше сирен и Спартанцев, но теперь они уже были заняты друг другом.
Лена проследила за моим взглядом.
– Вот это настоящий мужчина, – прошептала она, кивнув в сторону пианиста. – Каждая сирена мечтает о возможности прикоснуться к нему. Это настоящая честь. Он – легенда. Все знают, его сила… просто восхитительна. – Она мечтательно вздохнула. – Если ты понимаешь, о чем я.
Нет.
Я вообще ее не понимала.
Может, сирены просто очень любят музыку?
Лена щелкнула пальцами, чтобы привлечь мое внимание.
– Вернемся к главному вопросу, Алексис: все ли люди ханжи?
– Нет, – ответила я, стараясь не замечать… не (наблюдать) за непристойностями, разворачивающимися у скамьи пианиста. – Некоторые люди более закрытые, другие придерживаются более свободных взглядов.
Слишком свободных.
Люди успели забыть, как Тим-Том заявил, что может поднять линейку задницей, а потом десять минут пытался продемонстрировать.
Жаль, что у меня забыть не получалось.
Однако Лену мой ответ не убедил. Она раздала карты всем сидящим за столом.
– Ты уверена? – спросила она. – Я слышала, что многие люди боятся заниматься сексом с непохожими на них. Это их пугает.
Я покачала головой.
– Это неправда.
Отчасти меня удивляло, как я могу так свободно общаться с ними. За всю свою жизнь я еще ни разу не разговаривала так много. Странно.
– Так со сколькими мужчинами у тебя был секс? – спросила сирена с другого конца кабинки, в предвкушении подпрыгивая на месте, отчего ее крупные груди покачивались вверх-вниз.
– О-о-о, – сирены захлопали от восторга.
– Еще один хороший вопрос.
Смеясь (плача), я пренебрежительно махнула рукой.
Сирена подмигнула, ее волосы заблестели.
– Ясно… сбилась со счета. Мое уважение.
Я поджала губы.
– Не… совсем.
Лена снова подвигала бровями.
– Ну хотя бы ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■?
Я поморщилась и покачала головой.
– Существами? Спартанцами? Кентаврами? – допытывалась Лена, глядя на меня с прищуром, словно изучала диковинное существо.
– Подождите, кентавры существуют? – спросила я. – А у них лошадиные головы или л-лошадиные тела?
Сколько дебатов на эту тему устраивалось в школьных коридорах. Тим-Том был за «лошадиную голову».
– Конечно, голова лошади, – Лена закатила глаза, словно не замечая, что ее слова перевернули мою жизнь с ног на голову. – А теперь ответь на вопрос, женщина. Со сколькими партнерами у тебя был секс? Любой считается. Пожалуйста, мать духов, скажи нам.
– Подождите. – Я моргнула. Кентавры не выходили у меня из головы. – Значит, у кентавров тело человека… и голова лошади?
Это же судьбоносная информация.
Лена хлопнула обеими руками по столу, разбросав карты.
– Алексис, – потребовала она, – отвечай на вопрос.
– Почему все сирены смотрят на тебя с ужасом? – прошипела Никс. – Ты рассказала им о своем фанфике про Эмми и Карла? Я же сказала, что из-за него тебя будут считать странной и непривлекательной.
Она не понимает математиков так, как я.
Лена шлепнула меня по руке. Сильно. Она выжидающе смотрела на меня.
Просто скажи. Словно сдираешь пластырь.
Ковыряя лак на деревянном столе, я тяжело вздохнула и прошептала:
– У меня н-ни разу не было секса.
Все сирены понимающе кивнули, потому что воздержание делало человека особо сексуальным и загадочным. По крайней мере, в моем воображении так и было.
На самом деле…
– НЕТ! – Лена закричала так, будто в нее выстрелили. Затем в кабине завыли все сирены. К ним присоединилась и Никс, просто для драматизма.
Я сползла по дивану, желая исчезнуть с лица земли.
Неподалеку Спартанцы прервались, чтобы посмотреть, что случилось.
Не нужно было трогать пластырь.
Лена обвиняюще указала на меня:
– Значит, ты одна из ханжей. Почему ты выбрала такую жалкую жизнь?
Потому что я боюсь людей. Прикосновений. Сексуальности.
Пожав плечами, я пробормотала себе под нос:
– Выбор был невелик.
Фантомные боли усилились.
Не так-то просто лишиться девственности, когда живешь в картонной коробке и люто ненавидишь чужие прикосновения.
Сирены оживились, услышав мой ответ.
– Можем все исправить прямо сейчас. Хочешь, займемся сексом? – Орон положил руку мне на бедро.
Я отпрыгнула прочь от его руки. Сердце ушло в пятки.
– Нет.
Орон пожал плечами, продолжая улыбаться.
– Может, продолжим карточную игру? – сменив тему, я умоляюще посмотрела на Лену.
– Конечно, – она кивнула с серьезным выражением лица. – О, великая прекрасная ханжа.
Я поджала губы и решила считать ее слова комплиментом.
По крайней мере, я великая и прекрасная. Могло быть и хуже… наверное.
– Итак, восемь ножей лежат в центре стола, – объясняла Лена. – У каждого игрока по четыре карты. Мы передаем карты друг другу по кругу, пока у кого-нибудь не соберется сет из четырех духов или Спартанских Домов одного цвета. Собравший сет хватает нож. Все остальные игроки тоже на перегонки хватают ножи. Тот, кому ножа не достанется, должен будет выполнить задание, предложенное остальными участниками.
– Так мы деремся за ножи? – уточнила я, не уверенная, что поняла правильно.
Все сирены восторженно закивали.
– Именно так, – сказала Лена. – Самое веселье начинается, когда все кидаются в центр и борются друг с другом.
– О, – сказала я, не зная, как выразить свои чувства словами.
Ну, либо нам будет весело, либо все закончится кровавым месивом.
Два часа спустя я смеялась во всю глотку, вырвав последний нож из рук Лены, прежде чем она успела полностью вытащить его из стола.
– Нечестно! – закричала