Проморгавшись, я медленно склонилась над коробкой и затаила дыхание, потому что поняла, что мне не померещилось.
Поверх черной упаковочной бумаги лежали четыре части тела: два глазных яблока, изрытых венами, разбитый нос и отрубленный мужской палец с огромными золотыми перстнями. Все они были забрызганы кровью.
Глаза были пастельного цвета.
Перстни украшал символ духа сирен.
Это был Орон. Его части.
Внезапно записка в моем учебнике перестала казаться детской игрой. Кто-то убил его. Разорвал его на части. Только для того, чтобы заставить меня сбежать из академии.
От ужаса я отдернула руки, и коробка опрокинулась.
Под частями тела что-то блеснуло.
Меня слишком сильно тошнило, чтобы смотреть.
Онемев от ужаса, дрожащими пальцами я вернула крышку на место и перевязала коробку бантом.
Словно призрак, я вышла из библиотеки, поднялась по лестнице и вышла в ночь. Обойдя склон горы, я нашла в траве большой камень. Борясь с тошнотой, я отодвинула камень в сторону, обнажая почву, и начала копать.
Я положила коробку в ямку и засыпала землей.
На секунду я задумалась о прощальных словах. Что ты делаешь? Он же умер из-за тебя. Не сходи с ума.
Глаза расширились от ужаса. Я быстро развернулась и со всех ног бросилась обратно в академию.
Прямо в туалет.
Рухнув на ржавое сиденье унитаза, я подтянула колени к груди и начала раскачиваться взад-вперед.
Зубы стучали от шока.
Меня парализовало.
Спустя несколько часов мальчишки с веселым смехом возвращались с симпозиума.
В оцепенении я поднялась на ноги, вытерла глаза и спотыкаясь пошла в библиотеку.
– Дружище, это было стремно. Не могу поверить, что профессор Август вынес тебя на плече. – Дрекс подбежал к двери, как раз когда я вошла внутрь. – Все об этом говорят. Ты видела, как он смотрел на тебя всю ночь? Он буквально стоял в углу и просто смотрел, никого не трогая. Это было жутко.
Я молча смотрела на него, не в силах сказать ни слова.
Должно быть, мой взгляд оказался достаточно красноречивым, потому что Дрекс тут же замахал рукой.
– Но это не страшно. Честно говоря, гораздо больше внимания привлекла погибшая сирена.
Я вскинула голову.
– Что с ним случилось? Кто это сделал?
Они уже знали, что Орон мертв.
Я получила части его тела в коробке. Помогите.
Язык жгло от желания рассказать о своей находке, но я слишком мало знала о Спарте. Подземный мир казался слишком жутким местом. Что, если бы во всем обвинили меня и выслали?
Дрекс озадаченно нахмурил брови:
– Его? Нет, все говорят о той женщине-сирене, которая умерла после того, как тебя вынесли.
Оцепенение переросло в сокрушительную лавину.
– Все думают, что ее отравили, – Дрекс поморщился. – Возможно, это сделала другая сирена. Все-таки они враждуют между собой. Или Спартанец, а может быть, Хтоник. Все знают, что они нападали на других Спартанцев. Может, они пытались отравить Олимпийца и случайно убили ее.
Я отшатнулась, впечаталась спиной в книжный шкаф и рухнула на пол.
Глаза Дрекса расширились от удивления, и он протянул мне руку.
Я не приняла ее.
– Прости, – поспешно сказал он. – Мне не стоило рассказывать. Но это не твоя вина. Даже если бы Август не забрал тебя, они, вероятно, сорвались бы и убили ее позже. Хтоникам не нужны причины.
Я поднялась на ноги, жадно глотая воздух.
Единственными Хтониками на симпозиуме были мои наставники, Август и Харон. Я не видела, чтобы они ее убивали.
Когда я наконец обрела способность говорить, я прошептала:
– Почему ты так говоришь, хотя сам Хт-тоник?
Дрекс отшатнулся.
– А вот и нет.
– Я видела тебя… во время Бойни, – прошептала я.
Он побледнел.
– О чем ты говоришь? Я ничего не делал.
Почему он лжет?
Дрекс наклонился ближе и заговорщически прошептал:
– Никому не говори, но моя способность – выносливость. Когда я чувствую эйфорию, я впадаю в состояние транса. Я могу пробежать несколько миль… Это безумие. – Он ухмыльнулся, явно гордый своим даром.
Тогда кто же убил тех трех мальчиков во время Бойни?
Могу поклясться, что он вытянул руку, а глаза светились красным в странном тумане.
Рядом зашептались странные голоса, и волосы на моей шее встали дыбом.
– Ты слышишь это? – я указала в сторону звука.
– Что слышу? – спросил Дрекс.
Голоса стали громче.
– Вот, слышишь? Голос, – снова махнула рукой я.
Дрекс посмотрел в ту сторону.
– Я вообще ничего не слышу, – сказал он. – Ничего.
Моя рука опустилась.
Как долго я уже схожу с ума?
Вокруг меня все рушилось, и ничто не имело смысла.
Может, у меня опухоль мозга? Разве у женщин до двадцати шести не больше шансов заработать шизофрению? Неужели от побоев пострадали не только глаза и уши? Неужели мне повредили еще и мозг?
– Не бери в голову, – прошептала я Дрексу.
– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, потянувшись ко мне. – Ты очень бледная.
Я отпрянула к книжной полке, чтобы избежать его прикосновения.
Дрекс поднял руки в знак капитуляции.
– Постарайся сделать несколько глубоких вдохов. Все будет хорошо, – ласково сказал он. – Я знаю, что в последнее время тебе было нелегко. Еще и Август устроил сцену. Но, возможно, он забудет об этом через день или два.
Дрекс посмотрел на меня сверху вниз, и я поняла, что он ждет от меня каких-то действий.
Я кивнула ему.
– Да, – солгала я. – Уверена, так и будет.
Поднявшись на ноги, я постаралась выглядеть нормально, словно моя душа не осыпалась осколками к ногам.
– Ты можешь немного позаниматься со мной перед уроком? – с надеждой спросил Дрекс.
Я едва сдержала стон.
– Конечно.
Я отрешенно села на стул, рядом с которым нашла коробку с частями тела Орона, и открыла учебник, в который все еще была вложена ужасная записка.
Холодными губами я объясняла Дрексу понятия и выводила их из заданных формул.
В какой-то момент Максимум Гера, дружелюбный дебютант с голубыми прядями в светлых волосах, сел рядом со мной и спросил, может ли он позаниматься с нами. Дрекс согласился прежде, чем я успела отказать.
Все оставшееся время Максимум болтал без умолку.
Мне хотелось умереть.
Спустя несколько часов я оцепенело смотрела на каменный пол в классе, пока Август рассказывал древнюю латинскую сказку о прыжках через быка.
Он остановился на полуслове.
– Алексис. Повтори, где это произошло? – жестоким тоном спросил он.
– В Микенах, – бесцветным голосом ответила я. Звучало чуждо. Бесплотно. Холодно.
Август нахмурил брови и уставился на меня. Бездушные черные глаза прищурились,