Я вздрогнула, когда в предплечье вонзились ногти. Я и не заметила, как схватила свою татуировку.
– Я в-видела Чарли. Он мой… – я оборвала себя на полуслове, ужасаясь тому, как много рассказываю. Не говори о нем Спартанцам. Возьми себя в руки, женщина.
Выражение лица Августа исказилось от ярости.
Поко зашипел.
– Кто, черт возьми… – он прошел вперед и остановился в дюйме от меня, – этот Чарли?
Он стоял, широко расставив ноги, и возвышался надо мной, сжимая кулаки.
Почему он вечно бесится с моих слов?
Сглотнув, я отвернулась.
– Никто.
Долгие мучительные секунды он возвышался надо мной, словно пытался запугать своей гигантской фигурой.
Я все быстрее раскачивалась взад-вперед.
Август разжал кулак, затем наклонился вперед и потянулся ко мне рукой. Раскрытыми от ужаса глазами я наблюдала, как он словно в замедленной съемке тянется ко мне.
Все в классе замерли в предвкушении.
Я ждала (с нетерпением), когда он задушит меня до смерти.
Генерал Клеандр прочистил горло.
Август отдернул руку, принялся сжимать и разжимать пальцы и встряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения.
Поко закричал и показал мне язык.
Я бы закричала в ответ, но была слишком измотана.
Август развернулся и протопал к доске, никак не объяснив свое странное поведение.
– Что это было? – прошептал Дрекс, глядя то на меня, то на Августа расширенными глазами.
Это был бешеный енот и неудачное покушение на убийство.
Я открыла рот, чтобы ответить, но забыла, как говорить, и ни звука не вышло.
Где-то сбоку шептались посторонние голоса.
Зрение затуманилось.
Я ничего не могла разглядеть.
Маниакальный смешок без причины сорвался с губ. Ничего смешного не было.
Реальность трещала по швам.
Стоя перед классом, Август прочистил горло и продолжил читать лекцию. По крайней мере, я так поняла, потому что его рот открывался и закрывался, а сам он писал на доске.
Я моргнула.
Время схлопнулось.
– Алексис, можно тебя на секунду? Не поможешь мне? – позвал Дрекс.
Я вздрогнула и поняла, что у нас перерыв и мы занимаемся в библиотеке (остальные мальчики учились за столом, а я лежала перед камином, изучая обратную сторону своих век).
Застонав, я поднялась на ноги.
– Не-е-ет, – застонала Никс, когда я отошла от теплого очага.
Я задержалась за книжным шкафом, вытащила ее из тоги (стараясь делать вид, что потягиваюсь) и положила перед камином.
– Я вернусь за тобой.
– Пожалуйста, не надо, – невнятно прошипела она.
Я решила не обижаться и пошатываясь подошла к Дрексу.
Через несколько часов все снова затуманилось.
Я шла (путалась в собственных ногах, а Дрекс почти нес меня, придерживая за тогу) по узкому темному коридору в сторону Зверинца.
Как я сюда попала? Неужели мы снова увидим животных?
Август шел впереди, а мы вшестером следовали за ним. Он уверенно шагал в морозной темноте, словно холод не смел его коснуться.
Мои зубы стучали так сильно, что болела челюсть.
Я слишком долго сидела сгорбившись, и каждый шаг отзывался острой болью в затекшем позвоночнике.
Август резко остановился, и мы все натолкнулись друг на друга. Стоны эхом отдавались в темноте.
Плохо было всем.
Август распахнул дверь Зверинца.
– Все внутрь, – приказал он.
Мы протиснулись вперед.
– Кроме Алексис, – сказал он.
Я резко остановилась, словно меня ударили под дых.
Четверо дебютантов прошли в ярко освещенную дверь, но Дрекс остановился и загородил меня собой.
Мы остались втроем.
Август громко хрустнул шеей и сделал один шаг к нам.
– Дрекс. Иди. Сейчас же.
Солнечный свет освещал шрам на его острой скуле, а в черных глазах тлела одержимость.
Как вообще кто-то может верить, что он хороший парень?
Дрекс долго напряженно смотрел на него. Затем кивнул и, бросив на меня извиняющийся взгляд, ушел в Зверинец.
Август с треском захлопнул дверь.
Мы остались вдвоем.
В темноте.
Не успела я двинуться (со всей скорости удариться о стену головой и вырубиться), как в меня врезались. О, здорово, стена сама меня нашла. Как удобно.
Стена была теплой и подвижной.
От нее исходил опасный и пьянящий запах.
Я удивленно охнула.
По телу побежали мурашки, и я с трудом поняла, где нахожусь, когда перед глазами все прояснилось.
В полумраке я разглядела шею Августа.
Вскрикнула.
Он схватил меня за локти и с силой прижался всем телом, пригвоздив к стене. Я чувствовала, как вздымается его грудь.
По замерзшей коже побежали мурашки.
Помогите?
Сквозь тонкую тогу я чувствовала биение его сердца вместе со своим собственным.
Он шумно вдохнул, и я почувствовала движение его мышц. Странное ощущение отозвалось жжением в нижней части живота.
Бабочки затрепетали.
– Профессор? – только и смогла выдавить из себя я.
– Алексис, – Август мрачно прорычал мое имя и повернул голову. Щетина проскребла по щеке.
Каждый мускул в моем теле напрягся.
Бабочки принялись злобно опустошать меня изнутри.
– Я дам тебе еще один шанс ответить. Кто… – Август коленом раздвинул мои ноги и навалился всем телом, почти расплющивая меня о стену, – такой Чарли, черт подери?
Я не могла понять, где начинается он и заканчиваюсь я.
Как много всего происходит.
Убийственные бабочки множились в животе, а колени дрожали.
Прочистив пересохшее горло, я с трудом заговорила:
– Почему в-вас это волнует? – прошептала я в темноту.
Его грудь завибрировала от нечестивого мрачного смеха, эхом разлетевшегося по коридору. Огонь прожег тело до самого нутра.
Все вокруг пылало.
Его губы задержались в опасной близости от моего уха.
– Потому что больше никому не позволено обладать тобой, – шелковисто произнес он.
Слова пронзили меня в самую душу, глаза удивленно распахнулись.
Я отдернула голову назад и случайно ударилась головой о камни. Раздался громкий стук, и Август выругался.
Да, только вишенки на торте в виде сотрясения мозга мне и не хватало.
Он плотнее прижал меня к стене, чтобы я не могла пошевелиться. Он держал так крепко, что наверняка останутся синяки.
– О чем вы говорите, профессор? – спросила я с искренним замешательством.
В какую игру он играет?
В воздухе витал едкий запах озона, словно между нами сверкнула молния.
Он удобнее перехватил меня пальцами.
– Когда жизни Хтоников в опасности, я как старший наследник просто обязан знать о них все, – мрачно сказал Август. – Отвечай на вопрос. Сейчас же.
Речь идет о моих наставниках. Почему все всегда сводится к тому, чтобы Патро и Ахиллес стали генералами?
В окружающей полутьме тускло светились налитые кровью глаза.
Голова вспыхнула болью, словно в глаза воткнули иголки. «Скажи мне!» – потребовал чужой голос внутри моего черепа.
Я отвела взгляд и уставилась в пол, борясь с пульсирующей болью в голове.
Он снова пытается сломать мой разум.
Дрожь сотрясала конечности,