Мы затаили дыхание.
Если бы нас сейчас заставили бежать по морозу, я бы погибла от переохлаждения (сбросившись с вершины горы).
Повезло, что последнюю неделю мы много медитировали, чтобы научиться телепортироваться, так что писать почти не надо было.
Но в остальном эта неделя в Академии была худшей из всех.
Пока что.
Возможно, дальше будет еще хуже.
В жизни всегда так.
Скрипнув стулом, генерал Клеандр встал рядом с Пайном. Оба были в длинных тяжелых плащах.
Только Август носил тогу. Он расслабленно скрестил на груди голые испещренные венами руки – его бицепсы выглядели особенно непристойно, – словно не чувствовал холода.
Я продолжала качаться.
– Сегодня важный день для всех вас, – с серьезным видом сказал Август, и Поко кивнул головой в знак согласия. – Сегодня день, когда вы соединитесь с избранным животным-покровителем.
Я резко замерла.
Это плохо.
За последние несколько месяцев мы несколько раз были в Зверинце, и каждый раз животные реагировали одинаково.
Они ненавидели меня.
Дрожа от холода и чувствуя подступающую к горлу нервную тошноту, я поплелась за остальными дебютантами по узкому, обледеневшему коридору.
Генерал Клеандр открыл дверь в Зверинец.
– Помните, животные чувствуют ваши силы и вашу душу. Будьте осторожны. У вас час, чтобы заключить клятву, – жестко сказал он. Молчаливое «или пожалеете» повисло в воздухе.
Внутри деревья успели сбросить листву.
Вокруг лежал тонкий слой снега. Бесплодный пейзаж скрашивали лишь летающие и кричащие птицы с разноцветным оперением.
Более крупные животные бесшумно двигались за деревьями.
Все дебютанты разбрелись в разные стороны, наблюдая за птицами.
Я потерла виски. Я понятия не имела, что делать.
Решив, что лучше поискать в новом месте, я двинулась правее и села на пенек посреди небольшой лужайки.
Сверху раздавались агрессивные крики птиц, которые пытались меня спугнуть.
Долгие минуты я ждала, что мифическое животное выйдет из леса и полюбит меня.
Никто не пришел.
Один за другим остальные дебютанты заключали клятвы и с ликующими лицами едва не прыгали от восторга.
Сокол с впечатляюще длинным серебристым хвостом гордо взвился на руку Кассиуса, и парень просиял.
А через несколько минут на плече выпятившего грудь колесом Алессандра сидела крикливая фиолетовая птица с двумя головами.
Дебютанты тихо зааплодировали ему.
Я не хлопала.
На руке Дрекса сидел золотой тукан, с которым он общался все это время.
– Смотри, Алексис, – позвал он.
Я показала ему большой палец вверх и растянула губы в фальшивой улыбке.
Время истекало.
Паника нарастала.
Встав, я побрела в сторону леса. Птицы взлетали, олень со странными рогами бросился прочь, а рыжий опоссум зашипел в мою сторону и забрался на дерево.
Может получится убедить всех, что моя покровительница – Никс? Она спала, обернувшись вокруг талии, нужно было лишь убедить ее показаться остальным.
Запасного плана у меня не было.
Гребучая жизнь!
– Ого. Почему я не удивлен? Какое животное захочет принять твою клятву? – Титус подкрался ко мне из-за дерева. Его распирало от гордости. На его плече сидел орел с неоново-зелеными отметинами и длинными золотыми когтями. – Они точно тебя убьют. Ты ведь так и не нашла себе покровителя.
Смеясь, он подошел ближе.
Его орел пронзительно заверещал, но не улетел. Почему-то животные, нашедшие хозяев, не пугались меня так сильно, как дикие, хоть их и раздражало мое присутствие.
Конечно, Титуса крик птицы позабавил, и он засмеялся еще громче.
Вот бы снова оказаться посреди ледяной реки.
Сжав в кулаки озябшие руки, я тяжело дышала через нос, чтобы успокоиться.
Титус подошел ближе, и его орел отвернулся, словно ему было неприятно смотреть на меня. Мне тоже, робот.
У моих ног внезапно что-то двинулось, и Титус с криком упал навзничь.
Орел агрессивно захлопал крыльями.
Раздалось угрожающее рычание.
Пушистик-младший стоял передо мной, защищая. Его голова была на уровне моих бедер, а странные белые пушинки шерсти стояли дыбом, вибрируя от ярости.
Неужели он вырос с нашей последней встречи? Он всегда был таким большим?
Титус указал на моего героя.
– Взять его!
Прежде чем птица успела среагировать, я громко взревела, наклонилась и неловко подхватила Пушистика-младшего на руки. Он оказался тяжелым, поэтому держать приходилось обеими руками.
Как он умудрился так растолстеть? Он же ест только ветки.
– Эта тварь укусила меня, – прорычал Титус, указывая на свою окровавленную ногу.
Поцеловав Пушистика-младшего в лоб, я прошептала:
– Хороший мальчик. – Бесформенное тело пса задрожало от возбуждения, он задрал голову и лизнул меня в щеку.
От мощного тухлого запаха из пасти у меня перехватило дыхание.
– Отдай мне эту штуку, – приказал Титус. – Ты знаешь правила. Если на Спартанца нападает животное, он имеет право отомстить. Отдай его. Сейчас же.
Я крепче сжала Пушистика-младшего и отступила на шаг.
– Ой, не придумывай, – ответила я. – Это просто ц-царапина.
Титус выставил вперед голень. Точнее, то, что от нее осталось.
– Да тут кость видна!
Святые угодники. Он что, откусил от него кусок и проглотил?
Я еще раз поцеловала Пушистика-младшего в голову. На этот раз за то, что нашел в себе храбрость поступить правильно в стрессовой ситуации.
– Если не отдашь его прямо сейчас, – угрожал Титус, – я заберу его у тебя силой. – Его орел взмахнул крыльями и наклонился вперед, словно готовясь к атаке.
Большая птица.
У меня засосало под ложечкой, сердце заколотилось. Я знала, что нужно делать. Никс очень разозлится, когда проснется.
– Ты не можешь, – сказала я, – потому что он мой покровитель.
Титус открыл рот от удивления.
– Чушь собачья, – ответил он. – Ты просто так говоришь. Черта с два ты принесешь клятву этой твари.
– Отстань. – Я ткнула в него пальцем и отошла. – Не мешай нам.
От волнения Пушистик-младший извивался в руках и тявкал, облизывая мне подбородок, словно знал, что сейчас произойдет.
– Если ты отвергнешь меня и поджаришь мне мозги, – прошептала я ему, – я тебя не прощу.
Он снова лизнул меня.
– Надеюсь ты считаешь мою душу прекрасной.
Глубоко вздохнув, я прижала к себе тяжелое тело Пушистика-младшего и посмотрела ему в глаза, как нас учили.
Я очистила свои мысли.
Сосредоточилась на ощущении дома. Смех, решение уравнений, объятия под защитой брезента, музыка, Чарли.
– Domus, – прошептала я.
Ничего не произошло. Что ж, досадно.
Вздохнув, я начала опускать руки.
Чистая энергия взорвалась в груди. Я падала и летела одновременно.
Что-то новое – нить света – вспыхнуло в солнечном сплетении и завибрировало преданностью, агрессией и желанием защитить. Оно сияло яростью.
Нить горела нестерпимо жарко, а сердце колотилось так, будто у меня начался сердечный приступ. Не получалось вдохнуть.
Это была паническая атака.
Связь подавляла.
Поглощала.
Мощная. Опасная. Гибкая.
Я рухнула