– Скажи мне, торговец, – спросил он, хотя и понимал, что лишь тот, кто принадлежит к соответствующей гильдии, практикует то же ремесло, может задавать подобные вопросы, – из чего на самом деле созданы твои ветра?
– Я ведь раньше имел дело с твоим отцом? – Казалось, гость продолжает смотреть на мельника, однако Натан почувствовал, как холодный взгляд скользнул по нему, мельнице и холму Берлиш. – Вы с ним похожи как две капли воды. Та же мельница, тот же человек, те же жертвы… И постоянно мерещится, что все уже было, так? Лучшие дни, крепчайшие ветра, вкуснейшее зерно. То, что у тебя есть прямо сейчас, ничто по сравнению с тем, что было. Чем больше ты работаешь, тем чаще приходится от чего-то отказываться и тем быстрее летит время. И кажется, что самый сильный ветер, самые белые облака остались во вчерашнем дне… или в позавчерашнем.
– Хочешь сказать, твои ветра из прошлого?
Торговец дернул подбородком, потом покачал головой.
– Давным-давно здесь не было ни парусов, ни жерновов, ни мельника. Но ветра все равно дули, а солнце восходило и садилось. В те времена люди были прозорливее. Ты, мельник, пролил немало пота и потратил годы, поплатился здоровьем легких – все ради того, чтобы лопасти мельницы продолжали крутиться, но те люди заботились о чередовании времен года и кружении самого солнца. – Торговец ветрами рассмеялся. Смех у него был неприятный. – Только подумай, сколько они пролили крови, сколько принесли жертв, чтобы обеспечить приход весны и наступление очередного рассвета! Но прошлое осталось в прошлом, мельник, оно… исчерпало себя. Стало таким же сухим и мертвым, как эта земля, из которой высосали всю магию. Все, что у нас есть, – шелуха воспоминаний. Подобных этому небу и этим полям…
Натан проводил взглядом силуэт торговца, который в конце концов растворился в мареве долины. С тем же успехом, подумал мельник, можно было попытаться поговорить с самими ветрами.
После торгов в пивных Линкольншира всегда громко и невозбранно беседовали. Натан никогда не искал общения, но внезапно обнаружил, что на душе становится немного легче, если пропустить стаканчик-другой в компании, а потом пожаловаться на очередное бестолковое утро на аукционе. Грандмистрис Смит теперь мало кого удивляла и уже не так легко побеждала, поскольку в Вудхолле и Крануэлле появились новые паровые мельницы, а в Саут-Ормсби строили еще одну, побольше. Мир менялся с головокружительной скоростью в пределах жизни одного поколения, и не только ветряные и водяные мельницы проигрывали в этой гонке. В жаркой толчее пивных за липкими столами теснились ткачи-ремесленники, возчики и даже кузнецы: хотя Гильдия кузнецов была заодно с финансистами, благодаря которым создавались новые механизмы, выгоду получали воротилы, крючкотворцы, протиравшие штаны на толстом заду, сидя за письменным столом, – они неплохо зарабатывали и плевать хотели на старые обычаи и местные деревенские предприятия, основанные на уважаемых, традиционных навыках. Это была странная коалиция, одновременно тревожная и вселяющая надежду, и разговоры делались все жарче по мере того, как за окном темнело, дела шли хуже некуда, а выпивка лилась рекой.
Планы рождались и отвергались со смехом, когда снова приносили пиво. Но одни и те же жалобы повторялись снова и снова, усиливая беспомощную ярость. Натан не был зачинщиком, но все сошлись во мнении, что есть лучшие способы потратить время и силы, чем без толку сидеть в пивной. Они же были гильдейцами, верно? У них имелась своя гордость. Лучше погибнуть в бою. А еще лучше отчаянно сразиться и выжить.
Однажды вечером они встретились в Бенниуорте. Наутро оказалось, что дорогущий, только что доставленный горн превратился в покореженную груду металла, словно на него градом обрушились удары молота. Они собрались снова в Литтл-Которпе. Взорвалась водопропускная труба под насыпью новой железной дороги, по которой собирались доставлять уголь из Ноттингема гораздо быстрее, чем по старым каналам; впрочем, ущерб оказался меньше ожидаемого при таком количестве использованной взрывчатки. Линкольнширская земля была прискорбно тяжелой и вязкой, что подтвердил бы любой фермер. Требовалось что-то помощнее и получше, и Натан принес это с собой в следующий раз, когда они встретились в лесу на окраине Торрингтона, где ухали совы.
– Что у тебя там, мельник?
Озаренные лампой лица маячили вокруг, и каждый заговорщик пытался подобраться ближе, чтобы поглядеть на странный неровный узел в его руке.
– Оно живое?
– Оно заставит их дважды подумать, прежде чем лишать достойных гильдейцев средств к существованию?
Натан не сумел подобрать слова. Он просто кивнул и почувствовал восхитительную легкость ветра, который прилетел с восточного румба, не обозначенного ни на одном компасе. Эти люди на самом деле и не рассчитывали что-то понять. Их союз был непрочным, и они относились к навыкам и секретам друг друга почти с той же опаской, что и к умениям своих противников.
К этому времени они уже называли себя Людьми Будущего, вывернув наизнанку те слова, что кричали им вслед жены и соседи, и их целью сделалось еще одно искусственное сооружение, на этот раз гораздо крупнее железнодорожной насыпи. Паровые мельницы и связанные с ними механизмы нуждались в воде еще больше, чем водяные, которые они заменили, и недавно в Торрингтоне построили водохранилище для снабжения одной из таких новых конструкций, заняв хорошее пастбище и вызвав недовольство многих местных жителей. Когда безлунной ночью, шикая друг на друга и спотыкаясь, они подошли к земляной дамбе, она показалась огромной. Положив несколько бочонков у основания, заговорщики повернулись к Натану.
– Что бы ты ни задумал, мельник, пришло время пустить это в ход.
Натан кивнул, но не спешил. Ветер, что извивался в его руке, отчетливо пах весенней травой. Бросить его в этом болотистом месте было все равно что уничтожить драгоценное воспоминание. Но что же еще он мог сделать?
Они поспешили обратно во тьме, оставив за спиной шипящий, полыхающий запал. Ожидание продлилось долго. Казалось, огонь погас. Потом раздался приглушенный взрыв; после тягостной заминки нагрянул шквал из пламени и грязи с привкусом болота, и белая пена воды озарила темноту.
Они завопили от радости, но рокот продолжился, почва под ногами затряслась. Кто-то упал, и все угодили под ливень горячей земли и камней. Опять вспыхнуло пламя, а затем поднялась кипящая, ревущая волна. Они побежали, рассеявшись под яростным натиском ими же пробужденных стихий. После переклички на ближайшей возвышенности оказалось, что им повезло: никого не завалило, не унесло ветром, никто не сгорел и не утонул. Судя по всему, дамба полностью