Еще один забор с поломанными, сгнившими перекладинами, и еще одна калитка, которая то закрывалась, то открывалась на ветру, но не ее петли пронзительно кричали. Натан невольно улыбнулся. Это оказался всего лишь старый флюгер на столбике забора: штуковина с бешеной скоростью вращалась на ветру то в одну, то другую сторону, словно упиваясь им. До чего знакомо, пусть Натан никогда раньше не стоял так близко. Единственная странность, понял он, когда флюгер, продолжая вопить, в очередной раз повернул в другую сторону на своей древней оси, заключалась в том, что от горизонтальных штифтов, которые обычно в таких устройствах обозначали четыре стороны света, не осталось даже ржавых пеньков. Затем калитка снова открылась, и флюгер с визгом указал череду направлений, неведомых компасу, и ветер тоже закружился, подталкивая Натана к тропе, что лежала за калиткой.
Он увидел дом, чьи оконные створки хлопали на ветру, черепица и дымоходы пришли в негодность, а вокруг простирался странный сад. Ощущение размытости, которое Натан испытывал все утро, здесь оказалось еще сильнее. Он увидел деревья, которые как будто цвели, но уже через миг стали просто зелеными, затем побурели и зазолотились, и в конце концов внезапно налетевшая метель ободрала их кроны до черных костей. Розы раскрыли алые уста, а потом зачахли. В этом саду все времена года наступили разом, подумал Натан, еле дыша и продолжая идти вперед, пусть даже зима преобладала над летом, а осень – над весной.
Показавшийся впереди сутулый силуэт был, как и все прочее, будто соткан из переменчивой воздушной материи. Он состоял не только из ветреных дней или внезапных летних гроз, но также из жаркой тишины после полудня, когда как будто не стоит и мечтать о ветре, по крайней мере, до тех пор, пока не увидишь, как нечто отделяется от серого марева, охватившего раскинувшийся внизу мир. Рядом с торговцем ветрами лежал открытый мешок. Он собирал упавшие веточки ближайшей ивы, чья буйная крона все время колыхалась из стороны в сторону, словно танцуя. Где-то в голове Натана флюгер все еще пронзительно кричал, и, вторя этому крику, в груди родились мучительные рыдания. Он понял, что не осталось сил объяснить торговцу ветрами, что ему нужно, и получил избавление, облегчение в тот миг, когда мужчина просто протянул бледную руку, чьи пальцы сами походили на ободранные ивовые прутики, и взял великолепный рыжий локон. Споткнувшись и рухнув в жидкую грязь, Натан Уэстовер увидел, что руки торговца ветрами трудятся не над тем, чтобы освободить последний вздох Фионы Смит, а над тем, чтобы скрутить прядь ее волос новой петлей и затянуть еще один, последний узел.
Послесловие
Я давно являюсь большим поклонником творчества Томаса Гарди. Того, как он описывает превратности судьбы. Передает дух места. Умещает колоссальный масштаб общечеловеческих проблем на холсте, как будто отображающем чьи-то личные невзгоды. И, прежде всего, какие в произведениях Гарди героини. Своенравные, часто отвергнутые и непонятые, но всегда сильные и незабываемые.
Еще одной нитью, вплетенной в это повествование, стало мое желание написать «эфирный рассказ» в дополнение к двум «эфирным романам», «Светлым векам» и «Дому бурь». Главным образом, думаю, – обычно со мной так и случается, – просто чтобы доказать, что это мне по плечу. Оба романа основаны на идее промышленной революции, которая проистекает из магии. По этой причине некоторые читатели называют их «стимпанком», хотя, честно говоря, не думаю, что термин уже был изобретен, когда я только начал разрабатывать концепцию, а к тому времени, когда закончил, он успел устареть. Я пишу не быстро, но в конце концов добиваюсь поставленных целей.
Так или иначе, размышления о судьбе честолюбивого героя, чем-то похожего на Джуда в «Джуде Незаметном», и героини, напоминающей Вирсавию, которую он пытается впечатлить, в конце концов столкнулись с воспоминаниями о старой деревянной ветряной мельнице – о том, как я смотрел на сооружение, похожее на огромный корабль, и думал: «Надо бы про это написать». Что в конце концов примерно двадцать лет спустя, наконец-то сделал.
Об авторе
Йен Р. Маклауд – автор книг «Светлые века», «Дом бурь» (The House of Storms), «Великое колесо» (The Great Wheel) и множества рассказов и повестей. Роман «Песнь времени» (Song of Time) в 2008 году получил премию Артура Кларка. Роман «Красный снег» (Red Snow) стал финалистом премии «Локус» в номинации «Лучший хоррор».
Примечания
1
Фолли, архитектурный каприз – разновидность садового павильона; миниатюрный замок, крепость, башня, руина или экзотическое здание (пагода и т. д.). (Здесь и далее примеч. пер.)
2
Пинарий (англ. pinetum) – территория, отведенная под культивацию в открытом грунте хвойных растений.
3
Плюсово`е дерево – наилучшее по ряду признаков дерево в лесу, отбираемое в целях селекции.
4
Cardium glycymeris – сердцевидка глицимерис. Название составлено из слов, относящихся к разным видам реально существующих моллюсков.
5
Спинет – небольшой музыкальный инструмент, разновидность клавесина.
6
Выгонка растений – комплекс мер по ускорению роста.
7
Камербанд – широкий пояс, традиционно надеваемый со смокингом.
8
Разумный замысел – основанная на наукообразных доводах и относящаяся к креационизму теория, согласно которой вселенную создал разумный творец.
9
Выбросы – холмики характерной формы, которые оставляет многощетинковый червь пескожил, пропуская песок через свой желудочно-кишечный тракт.
10
Если точнее, отдаленно похожие на щупальца конечности морского ежа называются амбулакральные ножки.
11
Интертитры – кадры с текстом в немом кино.
12
Прообраз этой гильдии –