Раздались оглушительные раскаты грома. Непогода застала друзей в пути. Они не стали задерживаться в Ванчэне и пошли пешком. Куда глаза глядят. Хэ Ланфэн слишком устала, чтобы везти друзей на мече. Сун Жулань за час пути не вымолвил ни слова. Когда небо почернело, и хлынул дождь, юноша создал большой зонт с нефритовой ручкой. Тот завис над головами Хэ Ланфэн и Ли Мэй, защищая девушек от необычайно холодных потоков воды. Сам Сун Жулань не укрылся под зонтом, шел впереди, и его одежда быстро промокла. Хэ Ланфэн здоровой рукой обнимала Ли Мэй, та жалась к подруге, дрожала и тихо плакала.
Куда они шли? Что собирались делать дальше? Они не знали. Они были в смятении.
Верхнее одеяние Сун Жуланя была изорвано и покрыто кровью. Но еще в Ванчэне он набросил на плечи плащ. И с тех самых пор вел себя так, будто не был ранен, ни на что не жаловался, отмахивался от любых предложений помощи. Пока они шли, он ни разу не обернулся, не взглянул на Хэ Ланфэн и Ли Мэй. Но его горе и боль были почти осязаемыми.
– Мэй-Мэй, мы не можем отправиться в Долину забвения! Все мы нуждаемся в лечении и отдыхе. И особенно Сун Жулань. Он не захотел остаться в Ванчэне, но сколько еще ли он сможет пройти в таком состоянии?
– Я уже отправила весточку Ли Мину и Ли Чэну, они заберут нас в столицу Инь, – ответила Ли Мэй. Ее лицо осунулось, а взгляд потух.
– Хорошо, хорошо!
Услышав ответ Ли Мэй, Сун Жулань остановился. Земля под его ногами раскисла, его сапоги утопали в грязи. Юноша поднял лицо к небу, не боясь, что глаза мигом зальет дождь. Небеса горевали вместе с Сун Жуланем, а он не знал, как выразить свою боль, как принять правду, как перестать ненавидеть себя за слабость. Он не чувствовал холода, раны его не заботили. Сун Жулань никак не мог сбросить с себя оцепенение.
* * *
День клонился к вечеру, а дождь только усилился. Селяне, жившие неподалеку от Ванчэна, спешили вернуться домой. Промокшие насквозь торговцы пытались вытащить увязшие в грязи телеги. Река Хуанхэ вышла из берегов и затопила близлежайшие поля. Листья и цветы побил град.
Небеса продолжали оплакивать несчастную судьбу и безвременную смерть.
* * *
Следующие семь дней и ночей обернулись для Хэ Ланфэн сущим кошмаром. Время тянулось мучительно медленно, и девушка не находила себе места от тревоги. Она сопровождала Ли Мэй, помогала всем, чем могла, ее родственникам. В столицу Инь постоянно прибывали беженцы со всех уголков Запредельного края. Старая госпожа Ли была объявлена Великой наставницей юного Владыки Востока, а ее семья взяла на себя заботу обо всех, кто в трудные времена нуждался в помощи. Их нужно было разместить, обеспечить самым необходимым, утешить. Многие бежали от войны в западном приграничье, но еще больше духов страдало от стихийных бедствий и нападений чудовищ, порожденных Великим Хаосом.
Гигантские волны разрушили города на побережье Восточного моря, в южном уезде сотрясалась земля, на севере горы извергали потоки лавы; тьма вновь сгустилась над Лун-бо, и все больше и больше жителей Запредельного края впадали в одержимость.
Сун Жулань работал днями и ночами, он был так занят, что снова не находил времени ни на еду, ни на сон. Целители рассказали Хэ Ланфэн о том, что раны Владыки Востока очень плохо заживали. А он, ко всему прочему, не давал себе ни мгновения отдыха, и сердце Ланфэн нестерпимо болело за него. Что, если Сун Жулань снова впадет в одержимость? Хэ Ланфэн приходила в ужас от одной только мысли об этом! Но он выглядел спокойным… таким спокойным, почти отрешенным. Ни на что не жаловался, только успокаивал других. Но его глаза были пусты. Сун Жулань носил белые одежды и этим приводил Ли Мэй в ярость.
– Он не умер! На самом деле он не умер! – снова и снова кричала она, топала ногами. – Исчезло человеческое тело, но тот, у кого осталась вторая половина зеркала, жив! И мы можем встретиться с ним!
Ли Мэй много раз возвращалась к этой теме, но Сун Жулань неизменно молчал и траурных одежд не снимал. Хуже того, он, несмотря на риск, вновь принялся носить маску. Он словно пытался спрятать, скрыть под ее деревянной поверхностью все чувства. Чем больше Ли Мэй настаивала, тем сильнее он закрывался от нее и от Хэ Ланфэн. Юноша все так же был добр и терпелив, заботлив и решителен, но что-то надломилось в нем. Он походил на тусклый огонек, который вот-вот грозился погаснуть. Хэ Ланфэн хотела спрятать этот огонек в ладонях, укрыть от ледяного ветра, но Сун Жулань отдалился от нее. Он мог успокаивать ее, мог заботиться о ней, проводить с ней мгновения между встречами с послами, с министрами и уездными чиновниками, но себя утешать не позволял. Он был рядом, но мыслями – не с ней.
– Не дави на него, Мэй-Мэй, – просила Хэ Ланфэн подругу, – дай ему время принять правду, смириться. Возможно, Сун Жуланю станет чуть легче, если он сможет оплакать друга, как смертный.
– Но Чжао Вэйнин не умер! Мы можем увидеться с ним! А-Ни… разве не для того он оставил двойное зеркало, чтобы мы вновь встретились с ним?! Если повелитель не хочет, я отправлюсь одна!
– Куда ты пойдешь, где будешь его искать? – в сотый раз задавала одни и те же вопросы Хэ Ланфэн. – В Юду? Или в западное приграничье, где не утихают бои? Одумайся, Мэй-Мэй! Он больше не тот Чжао Вэйнин, которого ты знала! Он… он… да он ведь…
Хэ Ланфэн так и не смогла продолжить. И она сама, и ее друзья видели Чжао Вэйнина в истинном обличье, но до сего момента никто из них не говорил об этом. Правда, точно тяжелый молот, зависла над их головами. Сун Жулань выглядел так, словно не мог ее принять. Хэ Ланфэн не знала, что и думать, а вот Ли Мэй все для себя решила.
– Я отдала А-Ни часть своих сил и навеки связала себя с ним. Пока я жива, ни за что