– Я не верю, что мистер Гамильтон мог напасть на кого-то, – сказала Элинор.
– Что доказывает, как плохо ты знаешь лорда Грегори, любовь моя. Да и мужчин вообще. Даже я могу наброситься на человека. – Дамиан прикрыл глаза и на долю секунды опустил голову Элинор на плечо. Она даже не успела ощутить ее тяжесть, а он уже выпрямился. – Почему это ты назвалась моей невестой, прекрасная Линор?
Щеки ее вновь затопила краска.
– Я… А как иначе объяснять мне свое присутствие? – разозлилась Элинор. – Что я за гувернантка, если в доме нет ни одного ребенка?! И кем еще, скажите, я могу быть в доме двух мужчин, один из которых потерял жену, а второй холост?
– Но почему же, моя стыдливая невеста, ты живешь с нами? – лукаво поинтересовался Дамиан. Ему, похоже, вся эта ситуация нравилась.
– Я сирота, – ответила резко Элинор. – Ваш долг – обо мне заботиться.
Дамиан вдруг усмехнулся.
– Мне нравится, когда люди считают, что я лучше, чем есть. – Он вдруг склонился и поцеловал ладонь Элинор холодными губами. – Пойдем, любовь моя, узнаем подробности великой битвы из первых рук.
Глава седьмая
Перевязав голову гостя – под пышной шевелюрой оказались шишка и небольшая рана, – Пегги проводила его в верхнюю гостиную.
– Мы перенесем мистера Гамильтона в его комнату, сэр, – сказала она. – И позаботимся о нем. Подать вам чай, сэр?
Дамиан посмотрел на Коркорана, оглядывающегося с некоторым недоумением. Его явно удивляли наглухо закрытые во всех комнатах ставни. Впрочем, дом и без того производил впечатление и подавлял – такова была задумка – своими роскошными интерьерами и дорогими украшениями. Всякий должен был здесь себя чувствовать жалким и понимать, что Гамильтонам он не ровня.
– Ты можешь идти, Пегги, – решил Дамиан. – Полагаю, с большим удовольствием командер выпьет вина или виски.
Коркоран кивнул:
– Виски.
Дамиан наполнил стакан, радуясь, что руки не дрожат и не приходится просить о помощи Элинор или горничных, и указал на кресло.
– Присаживайтесь.
Коркоран бросил взгляд на Элинор, застывшую в центре комнаты. Белые пальцы ее комкали край индийской шали.
– Садитесь, сэр, – сказала она, грациозно опускаясь в кресло. Нельзя было не залюбоваться этой изящной молодой женщиной. Она сама не сознавала своей красоты. На командера она явно произвела впечатление, и это заставило Дамиана ощутить слабый укол ревности.
Коркоран сел. Дамиан встал за креслом Элинор, положив руку ей на плечо и чуть сжав в пальцах складку шелковистой шали.
– Так что произошло, сэр? Я не виню вас ни в чем. – Дамиан вскинул руку. – Мой брат несколько не в себе с тех пор, как… жена оставила его.
– По городу ходят разговоры, – кивнул Коркоран.
– Не сомневаюсь. Поэтому я и стараюсь держаться от всякого рода обществ подальше. Разговоры ходят всегда. – Дамиан поморщился. – И правда искажается в них до неузнаваемости. Держу пари, в клубе уже судачат, что Грегори брошен ради какого-нибудь любовника. Так что произошло?
Коркоран посмотрел на свою руку. Костяшки его пальцев были сбиты, и очевидно, именно поэтому лицо Грегори украшал кровоподтек.
– Я встретил вашего брата возле театра. Я и не знал прежде, что он увлекается зрелищами.
– Скорее – актрисами, – поморщился Дамиан. – По крайней мере, одной из них. Вы сказали, он напал на вас?
– Да. После того как я предостерег его насчет одной особы.
– О ком речь? – нахмурился Дамиан. Ему, впрочем, не составило особого труда догадаться, но он все еще надеялся, что прозвучит другое имя.
– Это одна актриса… Дженет Шарп.
Элинор обернулась через плечо и с непонятным выражением посмотрела на Дамиана. В глазах были страх, тревога и самую малость торжество. Словно бы она хотела произнести «а я же говорила!». Что ж, Дамиан и сам уже понимал, что обратиться к Дженет было не лучшей идеей.
– Теперь, мистер Гамильтон, я хочу предостеречь и вас. Связь с этой женщиной едва не погубила моего племянника.
– Каким образом? – насторожился Дамиан.
Командер невесело усмехнулся:
– Сперва он спустил на нее все свое содержание, но тут ничего удивительного нет. Мальчик всегда был транжирой, совсем как его отец, а у женщин такого сорта внушительные запросы. Но потом он попытался застрелиться.
– Миссис Шарп его бросила? – спросила быстро Элинор.
– Бросила? – Коркоран сокрушенно покачал головой. – Я не стал бы употреблять это слово. Миссис Шарп его вышвырнула, как надоевшую поломанную вещь. А он вдруг решил, что должен умереть с горя и тоски. Или во имя ее. Или во славу. Молодые люди, начитавшись модных романов и романтических стихов, совершают странные поступки.
Дамиан вытер украдкой вспотевшие ладони, перебарывая дурные предчувствия.
– Я предостерегу брата и постараюсь удержать подальше от этой актрисы.
– И этим, думаю, вы окажете ему большую услугу, – кивнул Коркоран.
Этот человек вызвал у Дамиана противоречивые чувства. Таковы были, по его мнению, все люди – противоречивые и странные. Но Коркоран ему скорее нравился. В нем чувствовалась прямолинейная честность, и не армейская, грубоватая, когда ты привыкаешь ни о чем не думать, а врожденная. Подобные люди всегда импонировали Дамиану, казались очень настоящими. И в отличие от многих других они были почти неподвластны Теням. Тем просто нечего было предложить. Люди, подобные командеру, жили во всех смыслах на свету. Коркоран поднялся, они обменялись рукопожатием, от которого затрещали кости. Дамиан украдкой размял пальцы.
– Надеюсь, вы не держите зла на Грегори, командер?
– А вы на меня, мистер Гамильтон, – улыбнулся Коркоран.
Явившаяся на зов Пегги проводила его к выходу. Дамиан устало опустился в освободившееся кресло.
– Это моя вина…
– О чем это ты? – спросила Элинор строгим учительским тоном. Из нее, наверное, была бы отличная гувернантка. Даже Дамиану, человеку достаточно взрослому, с богатым, пусть и своеобразным жизненным опытом, хотелось вытянуться в струнку и сидеть, держа спину прямо, как и положено хорошо воспитанному мальчику.
– Я познакомил Грегори с Дженет Шарп, – сказал он.
– Но ведь ты не знал, что… – начала Элинор и осеклась.
– Я подозревал, – покачал головой Дамиан. – Ну, или, по крайней мере, должен был догадаться. Я знал, что Дженет – ведьма, и заботится она только о себе. Это ты, моя прекрасная Линор, чистая душа. Большинство людей развращены и испорчены в самых различных смыслах этого слова.
Элинор вцепилась в края шали и молча отвернулась к огню. То ли она была не согласна, то ли ею опять владел страх, природу которого Дамиан до сих пор не мог понять. Элинор боялась того, чего следовало опасаться в последнюю