– Да, – твердо сказала Элинор, – он, определенно, жив. Он… спит, я думаю.
Франк и прислуга ждали у крыльца. Продолжая командовать, Федора заставила кучера поднять Дамиана и отнести в спальню, а затем расплатилась. Элинор покраснела.
– Я не… Мистер Гамильтон…
– Не трудитесь, – отмахнулась Федора. – Это гоблинское золото.
– Го-гоблинское?
– Не буквально. Оно исчезнет к утру.
– Это неправильно, – нахмурилась Элинор.
– Он просадит его на выпивку, продажных женщин и карты. Каждый третий пенни в лондонских притонах и так обернется к утру осиновым листом. Наша забота – мистер Гамильтон.
Дамиан лежал неподвижно, стиснув судорожно кулаки, так что ногти вонзились в ладони. Франк приблизился, коснулся его руки и отшатнулся, смертельно побледнев. Элинор обняла мальчика и подтолкнула к двери.
– Выйди, я сама всем займусь.
– Я… Я… – Франк выглядел совершенно беспомощным.
– Выйди. – Элинор вытолкала его из комнаты и закрыла дверь. – Что же делать?
Федора закончила осматривать Дамиана и распрямилась.
– Он заплутал во снах. Это опасное место, если не за что ухватиться.
– Так что мне делать-то?
– Разбудить его.
Элинор почему-то представила, как целует Дамиана, точно Спящую Красавицу. Федора хмыкнула и зашептала, жарко дыша и почти касаясь уха Элинор губами.
– В сказке, которую мне рассказывали, король набрел на замок спящей принцессы, был пленен ее красотой и овладел ей, нимало не смущаясь отсутствием отклика [9].
Элинор покраснела.
– Овладеть беспамятным мужчиной, конечно, куда сложнее, – доверительным тоном сообщила Федора.
– Мисс Крушенк!
– Вам нужно достучаться до Дамиана, заставить его пробудиться. Вы достаточно с ним близки, чтобы это сделать. У меня дела в городе, но, если потребуется моя помощь, только позовите.
– Где вы остановились?
Федора чуть поморщилась.
– Все немного… сложно. Если я понадоблюсь, просто сожгите листок с моим именем в пламени свечи, и я вас услышу.
Уточнять недоверчиво, сработает ли, Элинор не стала. Наверняка Федора Крушенк после такого вопроса поднимет ее на смех. Она поблагодарила ведьму и проводила до двери. Большие часы в холле показывали три пополуночи. Ухватившись за перила, Элинор неотрывно следила за движением стрелки.
– Мисс!
Элинор вздрогнула и обернулась.
– Да, Пегги?
– Мы переоденем мистера Гамильтона, мисс, – сказала горничная, глядя на нее с тревогой. – А вы выпейте чаю. Вам еще потребуются силы.
– Да, – кивнула Элинор. – Ты права.
Она осушила чашку чая, своего любимого, с ромашкой; прошлась нервно по гостиной, после чего поднялась наверх. Горничные как раз закончили переодевать Дамиана и теперь укрывали тонким одеялом. Кровать была для него слишком велика, худощавая фигура казалась совсем хрупкой, истончившейся, почти истаявшей. Лицо в контрасте с белыми накрахмаленными наволочками и черными кудрями казалось серым.
– Я… – пробормотала Элинор, ухватившись за столбик кровати, – я совершенно не знаю, что делать…
И не у кого было сейчас просить совета.
* * *
Мучения были бесконечны. Боль парализовала все тело, из горла вырывался жуткий, почти предсмертный хрип. Дамиан уже готов был сдаться.
Существо, принявшее облик Лауры, оказалось немыслимо сильным. Ему невозможно было сопротивляться. Дамиан хотел бежать, воспользовавшись своим излюбленным способом, но душе не удавалось оставить тело.
– Бесполезно. – Лаура устало вздохнула. – Мне надоело повторять: ты в моем мире. Здесь все так, как я хочу. Так, а не иначе. Уяснил?
– Уяснил, – мрачно ответил Дамиан.
Он проиграл. Сила этого существа была несоразмерна человеческой.
– Умница, – улыбнулась Лаура, точно прочитав его мысли. – Больно не будет, обещаю. Ты наконец-то уснешь.
Дамиан покорно опустил веки. В это время краем глаза он различил слева свечение, чуждое этому миру. То, что Лаура, вопреки своим словам, не все контролировала, давало надежду на спасение. Дамиан сорвался с места и побежал, потратив на этот рывок последние силы.
* * *
Элинор все перепробовала, но разбудить Дамиана не удавалось. Он лежал неподвижно, вытянув руки вдоль тела, и только слабое дыхание и едва различимый стук сердца говорили, что он еще жив. Отчего-то это беспамятство пугало больше, чем испугал бы вид мертвеца. Что-то было неправильно, но Элинор не удавалось разобраться толком в своих ощущениях. Кроме того, годами она полагалась на логику, а не интуицию и потому сейчас боялась полностью довериться своим чувствам.
Она поднялась и прошлась по комнате, нервно оглядываясь. Большая мрачная спальня, убранная по моде двадцатилетней давности, изрядно действовала на нервы. В ней совершенно ничего не увязывалось с Дамианом, зато на Катриону Гамильтон комната походила чрезвычайно. Элинор, поморщившись, оборвала ленты и какие-то нелепые розетки и свалила их кучей под окном.
До рассвета осталось совсем немного времени, и кажется – с восходом солнца все образуется, но это лишь призрачная надежда.
Элинор обернулась и посмотрела на Дамиана, и вот тут поняла, что смущает ее. Его тело обволакивали тени, тянущие во все стороны свои гибкие щупальца. Когда они касались огня в камине или свечей, пламя начинало затухать.
Элинор уже видела такое дважды: когда мадам Кесуотер – вернее, Аждар – явилась в дом мистера Гамильтона; и еще раньше, на спиритическом сеансе.
Дамианом пыталась завладеть темная потусторонняя сила, и Элинор не собиралась с этим мириться.
Она села на край постели, сжала холодную руку и позвала:
– Дамиан.
Он не шелохнулся. Было необычайно тихо, даже огонь в камине не трещал, не гудело в трубе. Сверху неспешно и беззвучно осыпалась пыль.
Элинор разозлилась. Она выпустила руку Дамиана, вскочила и принялась срывать отяжелевший от времени пропыленный полог.
– Похвальное рвение.
Элинор застыла, боясь обернуться. Голос принадлежал Дамиану, но говорил не он. Интонации, полные злого сарказма, были чужие. Элинор метнула взгляд в зеркало в дальнем конце комнаты и различила очертания сидящей на постели фигуры.
– Тебе его не спасти, – сказало существо голосом Дамиана. – Почти невозможно сбежать из ящика Кенло.
Элинор промолчала.
– Там Кенло полноправный хозяин и может по своему желанию двигать горы и разливать моря под ногами беглецов. Он заманивает к себе одиноких заблудившихся детей, и у него сейчас желанная добыча.
– Дамиан не заплутавший ребенок, – отрезала Элинор, нарушив собственное обещание молчать, не реагируя на этот чужой и страшный голос.
– Самый что ни на есть, – рассмеялся ее собеседник. – Он бежит от удушающей любви матери и надеется заслужить любовь брата.
– Вы совсем не знаете Дамиана! – разозлилась Элинор.
– Напротив. Я знаю о Гамильтонах все.
Элинор обернулась. У существа, вполне успешно прикидывающегося Дамианом, глаза были как две полированные серебряные монеты.
– Меня зовут Акор, – сказал он.
– Элинор, – от неожиданности представилась Элинор.
– Допустим, – кивнул Акор.
Элинор подошла опасливо и села на край постели.
– Зачем вы здесь?
Акор усмехнулся,