– Это была не Элинор, – сказал наконец Грегори. – Кто-то куда более сильный и опасный.
– Да. Я уже встречался с ней. – Дамиан поднялся с постели, отмечая с неудовольствием, как плохо слушается его тело. Он был слишком слаб, чтобы что-то предпринимать сейчас. Но Дамиан всегда полагался больше на дух, чем на свою источенную болезнью плоть. – Как могли вы допустить, чтобы эта тварь ушла… ушла…
Он не смог подобрать подходящие слова, чтобы описать то, как неведомое, зловещее создание уходит, надев плоть Элинор, точно одежду. Как воришка, сбегающий из оперы в чужом пальто.
– Она пыталась убить тебя. – Грегори покачал головой. – Что мы могли сделать? Мисс Крушенк спасала твою жизнь. И можешь не беспокоиться, она пошла за Элинор.
Дамиан опустился на край постели – ноги не держали – и сжал покрывало слабыми пальцами. Нужно успокоиться, сказал он себе. Нужно успокоиться. Если Франк увидит его в таком состоянии…
Франк!
– Где Франк? – Дамиан оглядел всех присутствующих. – Приведи его!
Грегори покачал головой.
– Ты слишком устал. Не знаю, что ты задумал, но я против. Отдохни. Позволь себе несколько часов сна. Я уверен, Федора сумеет справиться с этим… существом и вернет нам Элинор.
Нам? Дамиан стиснул кулаки, так что ногти впились в ладони. Подавил злость. Напомнил себе, что Грегори – хороший человек и он уверен в том, что говорит. Но он также и слишком земной, обычный человек, несмотря на то что вырос в замке Гамильтон в отдающей рубиново-алым тени их матери, порой чрезмерно увлекающейся играми с Тенями. Он не видит реальной опасности, как не видит и по-настоящему действенных способов бороться с тьмой. А иначе ему не потребовалась бы помощь Дамиана.
Протянув руку, он взял кружку, сделал глоток, и его окутал аромат ромашки. Словно Элинор стояла рядом, и Дамиан почти ощутил в своих волосах ее пальцы.
– Хорошо. Ты прав. Я дождусь утра. Но если Элинор не вернется к завтраку, я сам займусь ее розысками.
– Отлично! – Лицо Грегори посветлело. – Допей чай и ложись. Спать совершенно не обязательно, но ты хотя бы иногда должен отдыхать.
– Ты ведешь себя как наседка, – проворчал Дамиан. – Тебе не идет.
Грегори фыркнул, без труда – сложно было тут не испытывать зависть – подвинул к кровати массивное кресло и сел, перекрыв Дамиану пути к бегству. Пришлось послушно устроиться на постели, опираясь на гору подушек, и выпить ромашковый чай весь до капли.
– Что вы вообще затеяли? – поинтересовался Грегори, жестом отсылая горничных.
Те вышли, прикрыв за собой дверь, и дышать стало легче. Сила, клубящаяся по комнате, притихла.
– Мы… – Дамиан замялся, подбирая слова. – Ходили поговорить с Акором.
– С тем самым? Хранителем нашего рода? – Грегори скосил взгляд на свою руку. Там, где еще совсем недавно был фамильный перстень, оставался слабо белеющий след. – Хм. И каков он?
Дамиан нахмурился. И в самом деле, каков их загадочный демон-хранитель? Как ни силился он, но воспроизвести облик этого существа не получалось. Словно и не было у него облика. А потом вдруг из тумана проступило строгое, весьма привлекательное лицо, где-то уже им виденное. Точно! Гравюра в книге!
– Чем-то смахивает на Лаклана. Помнишь гравюру прадядюшки Оуэна? Или желает походить? – Дамиан пожал плечами. – Это совершенно не важно.
– Ты узнал, что хотел?
– Отчасти, – кивнул Дамиан. – Как и все могущественные сущности, Акор говорит загадками. Кенло нам нельзя победить, но можно прогнать, используя то, чего он боится.
– И чего он боится?
Дамиан пожал плечами.
– Этого мне Акор назвать не пожелал. Нужно хорошенько все им сказанное обдумать.
– Отлично. – Грегори поднялся. – Обдумаешь. Завтра утром. А сейчас изволь заснуть. Или что ты там делаешь, когда устаешь? И не смей ничего предпринимать до возвращения Федоры, слышишь?
Дамиан усмехнулся – уж больно забавно в эту минуту выглядел его брат – и кивнул. Грегори бросил на него полный подозрения взгляд и, обронив на прощание «Покойной ночи», вышел. И повернул ключ в замке, запирая спальню. Это Дамиана изрядно раздосадовало: точно он маленький мальчик, нуждающийся в опеке. Он два десятка лет выживал самостоятельно и обрел эту самостоятельность значительно раньше Грегори. У него есть опыт, есть сила.
Однако следовало признать, что сейчас он почти полностью истощен, и кое в чем Грегори прав. Следует отдохнуть.
Дамиан снова лег, скрестив руки на груди, смежил веки и, медленно, размеренно дыша, погрузился в транс. Дух его оставил тело, взглянул со стороны, отмечая еще большую, чем обычно, бледность, синие следы под глазами, заострившиеся неприятно скулы. Точно покойник. Потом Дамиан поднялся еще выше, над крышей дома, над дымами, в которых таятся Тени, к самому звездному небу, и попытался отыскать Элинор. Лаванда, перец и мята, так сказал про нее Франк. Но еще она была звездный свет, чистый, ясный; и лучи утреннего солнца, играющие на каждой росинке на бескрайнем цветущем лугу. Дамиан напрягал все, что было у него в ту минуту, всякое подобие слуха и зрения, чтобы отыскать этот свет, но Лондон затапливала чернота, еще более жуткая, чем обычно. Тьма сочилась из каждой щели, и этим пользовались Тени. Иные походили на людей, иные напоминали просто черные кляксы, сгустки мрака, точно выплеснутые в воду чернила. И если появлялся где-то среди этой черноты свет и цвет, то была только недобрая пульсация алого: насилие, смерть. И ни следа Элинор Кармайкл.
* * *
Существовало множество способов проследить за человеком. Можно было посолить его след или воткнуть железный нож, – но не ржавый, ведь ржавый нож причиняет боль, а слежка не должна быть замечена. Можно было связать травинки, выплетая путь, и не только отыскать человека, но и направить его в нужное место. Федора же всему предпочитала чертополох. Этот упорный, полный жажды жизни колючий дикарь намертво вцеплялся в жертву. И отгонял зло, ведь не зря в народе говорили, что его даже дьявол боится. Чертополох вел Федору за собой. Казалось, от его соцветий к худым запястьям ведьмы протянута прочная нить силы. И сила эта искушала. То, что похитило тело Элинор, обладало колоссальной мощью, оно обещало щедро ею поделиться, и приходилось немало усилий прилагать к тому, чтобы не поддаться на этот, вне всякого сомнения, лживый посул.
Федора бежала по следу и, чтобы отвлечься, размышляла.
Подобно всем ведьмам, она не верила в судьбу. Очень легко объяснить вмешательством высших сил, неумолимых и необоримых, свои неудачи. Куда менее заманчиво им же приписывать свои заслуги, но находятся люди, которые умудряются сделать и это. Но мало кто понимает, что, возложив ответственность за себя на