Знала, но не могла ничего исправить.
Она увела всех, кого смогла, запечатала границы земель их Дома, начертила множество охранных символов и сигилов. Но как заставить людей забыть о том, что сделали нуады под руководством Верховной?
– Надеюсь, вскоре люди займутся восстановлением своих городов и им будет не до этой глупой вражды, – тихо сказал Латиш.
– Мы всегда найдем повод, – так же тихо ответила Хести. – И люди, и нуады – мы будто созданы, чтобы ненавидеть друг друга. И я понятия не имею, что должна сделать, чтобы уберечь свой народ.
– Возможно, стоило не отгораживаться от людей, а, наоборот, примкнуть к ним? Попытаться доказать, что ты лидер иного толка. Помочь им восстановить разрушенное, исцелить раны земли…
Хести горько усмехнулась.
– Станут ли они слушать меня? Меня, притащившую в Упорядоченное сущность Черной Матери? Меня, восставшую из мертвых? Слухи разлетелись слишком быстро, Латиш. Каждый человек знает о том, что произошло на берегу.
– Тогда скажи им, что твой народ оберегает дракон. – Он мягко отодвинул от себя Джемини и выпрямился. – Против меня они не пойдут. К тому же у нас подрастает скульптор плоти.
Хести сжала протянутую ручку мальчишки и потрепала его по отросшим волосам.
– Не беспокойся о нем. Границы моих земель не может пересечь ни один человек. Джемини в безопасности.
– Я знаю. Но я вернусь. Обязательно вернусь. – Улыбка Латиша показалась Хести натянутой и неискренней. – Мне просто нужно кое-что уладить.
– Что-то серьезное?
– Личное. Очень личное. – Он смущенно отвел взгляд.
Некоторое время они молчали. Хести наблюдала за тем, как мужчины-нуады раскалывают куски статуи на более мелкие и грузят их в телегу.
Когда-то Ледяной Шип сжег все статуи Рогатого Бога, чтобы возвести на их месте алтари Черной Матери. Теперь она, Хести, восставшая из мертвых Верховная жрица, приказала уничтожить их. Круг замкнулся. И она больше не позволит лунному народу поклоняться чужим богам.
– Мне пора. – Латиш сжал ее плечо. – Будь сильной.
– Возвращайся. – Хести коротко поклонилась зверомагу. – И помни, что человеческие дети очень быстро растут.
Латиш спрыгнул с утеса, а в небо взмыл уже огромным драконом. Джемини восхищенно взвизгнул, сундук защелкал замком.
– Пора домой. – Хести подняла мальчишку и прижала к груди. – Ты тоже, бестолковый. – Она толкнула сундук носком сапога. – Пойдем.
Замок на Белом Утесе теперь принадлежал Хести. Она еще не привыкла без страха ходить по освещенным магическими камнями переходам и порой скользила в тени, как прежде, будто боясь наткнуться на наставницу.
Войдя в свои покои, она тяжело опустилась на обитый мягкой тканью стул и прикрыла глаза. Груз ответственности давил на плечи. Боль за лунный народ терзала сердце.
После воскрешения Хести чувствовала себя иной. Ей казалось, что она остро ощущает грань между жизнью и смертью, словно Джемини вложил в ее голову понимание этих тонких материй. Ее искра полностью раскрылась, но Хести не знала, что́ тому виной – воскрешение или ритуал, через который она прошла в Фате. Ей было известно лишь то, что такой сильной и уверенной она не чувствовала себя еще никогда.
И такой одинокой – тоже.
Жрицы приходили в себя медленно. Особо буйных Хести приказала запереть в башне и привязать к койкам. Лекари следили за ними и, как только их разумы исцелялись, отпускали. Привыкшие беспрекословно подчиняться Верховным жрицам, нуады во всем слушали Хести, но беда заключалась в том, что она сама не понимала, что делать дальше.
Раздавшийся стук заставил ее вздрогнуть. Взмахом руки открыв дверь, Хести повернулась и увидела застывшую на пороге служанку.
– Сокол принес письмо, – коротко сказала она.
– Чья на нем печать? – Хести нахмурилась. Если очередной лорд решил объявить нуадам войну, она сойдет с ума.
– Дома Багряных Вод.
Хести магией вырвала письмо из рук девушки, схватила его, едва оно оказалось рядом, и, с трудом сдерживаясь, приказала:
– Оставь меня.
Еле дождавшись, пока служанка уйдет, Хести сорвала печать со свитка и развернула странный мятый лист с оторванным краем. Убористый почерк узнала сразу – слишком много вечеров она провела, тайком читая его личные записи.
Верховной жрице Большого Дома Убывающих Лун
от лорда Большого Дома Багряных Вод
У меня не так много бумаги, потому буду краток: Хести, я знаю, что люди снова охотятся на нуад.
Меня не готовили к роли лорда, но мне все же хватило ума понять, что, если мы не остановим это, нас ждет новая война, на этот раз друг с другом. И я готов пойти на что угодно, чтобы предотвратить это.
Потому, как лорд Большого Дома, я предлагаю тебе следующее: ты, Верховная жрица лунного народа, и я, человек, должны заключить брачный союз. Объединив наши Дома, мы обезопасим лунный народ от нападок со стороны людей и дадим понять всем несогласным, что охота на нуад будет караться так же, как другие преступления. Как лорд я готов стать гарантом безопасности для тебя и твоего народа.
Нет, подожди, не рви письмо! Давай хотя бы обсудим это при личной встрече. Я готов приехать к Белому Утесу.
Прошу тебя, Хести. Давай попытаемся сохранить мир между людьми и нуадами.
Уже-не-калека,
Она утерла слезы рукавом мантии и смяла письмо. Лорд, ну надо же… Гарант безопасности!
– Глупый калека… – прошипела Хести, взмахом руки притягивая к себе чернильницу. – Брачный союз! Ха! Да чтобы я… С ним!..
Служанка бежала к соколиной башне, прижимая к груди письмо. Верховная не запечатала его – слишком торопилась. Любопытство взяло верх, девушка осторожно развернула свиток и увидела, что на куске бумаги написано всего три слова: «Я тебя жду».
По пути Латиш продолжал сжигать сгнившие рощи, надеясь, что его огонь поможет природе быстрее исцелить свои раны. Драконье сердце пело, когда на глаза попадались островки зелени, тянущейся к лучам солнца. Пусть оно вернулось не полностью, пусть кое-где все еще властвовала тьма, Латиш был счастлив.
Его раны тоже не исцелились полностью, но он летел к Одинокому острову с твердым намерением получить то, что принадлежало ему по праву: яйцо. Драконицу, которую прятали от него хранители.
Он больше не хотел быть одиноким. Не хотел столетиями скитаться и нигде не чувствовать себя дома. Теперь его мечты о собственном гнезде могут сбыться!.. О, когда он узнал, что в яйце она…
Не выдержав, он сделал кульбит в воздухе, едва не разрушив хвостом старую мельницу. Взревев, Латиш поднялся выше, отчаянно сдерживая переполнявшую его радость.
Война с демонами занимала все его мысли, но теперь… Теперь он думал лишь о ней!
Интересно, какая она? Какого цвета ее чешуя? Помнит ли она, каким был мир, когда она уснула в яйце? Как ее зовут? А если она не помнит этого, сможет ли он подарить ей имя?
Тепло родного тела. Нежный рокот. Понимание, которого он был лишен так много лет!..
Туман, окутывающий Одинокий остров, уже виднелся вдалеке. Латиш сложил крылья и ринулся вперед. Его глаза горели, под чешуей разливался жидкий огонь.
В морду вдруг ударил мерзкий запах. Голова закружилась, он нелепо кашлянул, выдохнув огненное облако, растерялся, а когда понял, что это был летучий яд, стало слишком поздно: огромный демон обрушился на него сверху, вцепился в горло и вырвал кусок плоти.
Латиш падал. За ним тянулся кровавый след. Он пытался взмахнуть крыльями, но те не слушались.
Ударившись головой о скалы, дракон рухнул в воду.
Выскользнув из постели, она надела строгое черное платье с высоким воротником. Халахэль наблюдал