– Рада тебя видеть, – сказала леди Телдра моему дружку.
Тот грациозно поклонился.
– У меня такое впечатление, – заметила леди Телдра, – что он меня дразнит.
Я услышал, как Лойош псионически хихикает.
Он повернулся, взлетел и устроился на моем правом плече. Ротса, уже занявшая свое место на левом плече, завозилась и принялась вертеть головой в разные стороны, она часто так себя ведет по утрам. Наверное, это что-то значит. Есть немало любопытных граней в характере дикого джарега – ядовитой рептилии, падальщика дикой пущи, – но я упрямо отказываюсь их изучать. Наверное, Телдра многое знает о диких иссолах.
– Могу спорить, что вы хорошо знаете повадки диких иссол, – заявил я.
– Да, кое-что мне о них известно, – не стала спорить Телдра. – Но подозреваю, что сейчас вас интересует совсем другое.
– Верно, сейчас меня гораздо больше интересует завтрак. В моем рюкзаке есть хлеб, сыр и остатки соленой кабанины, а в кармане чуток окорока и вяленого мяса. Угощайтесь, а я пока приведу себя в порядок. В сотне футов в той стороне, за холмом, есть ручей.
– Спасибо, милорд. Я уже успела его найти.
Я направился к ручью, чтобы совершить утренний туалет, и вернулся с фляжкой воды. Телдра успела разломить хлеб и слегка поджарить его на камнях. Сейчас она разрезала сыр.
– Никаких вопросов во время еды? – предложила она.
– Именно.
– Устраивает.
Аппетитно запахло хлебом. Когда Телдра положила сверху сыр и мясо, мне захотелось есть. Мне удалось достать копченый хьонин [38]; вообще я предпочитаю более острый сыр, но хьонин хорошо сочетается с кабаниной. Мы принялись за еду, запивая ее водой из фляжки. Я едва не извинился за отсутствие вина, но Телдра ужасно расстроилась бы, услышав мои извинения, поэтому я промолчал. Завтрак получился вкусным. Я угощал Лойоша, а тот, в свою очередь, отдавал кое-что Ротсе.
Закончив трапезу, я скрутил меха и остальные свои пожитки компактными свертками, перевязав кожаными ремешками, чтобы иметь возможность в случае надобности быстро покинуть лагерь.
– Ну, теперь я готов вас выслушать.
– С чего начать, лорд Та…
– Влад, – перебил ее я. – Мне очень жаль, Телдра, но титулы в нынешнем окружении звучат довольно глупо.
– Очень хорошо, Влад. Что вы хотите узнать прежде всего? Как я вас нашла? Или зачем?
– Начните с того, как вы меня нашли; это может оказаться более существенным. Ведь если вы сумели меня найти, значит, джареги тоже смогут до меня добраться.
– Только не так, как я.
– В самом деле?
– Помните личную башню Морролана и окна в ней? [39] – спросила леди Телдра.
Некоторое время я смотрел на нее, а потом ответил:
– Ага. Нет, пожалуй, джарегам не разыскать меня таким способом. Хотя Левая Рука…
– О, это еще не все. Сами по себе окна могли бы доставить меня в определенное место, но разыскать вас – нет. Мне…
– Какое облегчение.
– …Помогли.
– И кто же?
– Ну, во-первых, Киера-Воровка.
– Киера. Да. – Я знал, что Киера меня не предаст и не сделает ничего, что может быть опасным для меня, без веской на то причины.
– Она знала, где вы примерно находитесь – в какой части Империи. Киера сказала, что вы ухаживали за больным юношей, который жил в этих местах, и решили доставить его домой [40].
– Киера не ошиблась.
– А потом, когда я приблизительно поняла, в каком месте следует вас искать, на помощь пришла Сетра Лавоуд.
– Ах вот оно что, – пробормотал я.
Самая могущественная волшебница и колдунья на свете, неудивительно, что она сумела меня найти. В особенности если учесть, что около года назад, когда мы встречались с ней возле Норпорта, она что-то говорила о…
– Лойош?
– Да. Она объяснила мне, как его выследить.
«Я уже краснею».
«Заткнись».
– Значит, помогали Киера и Сетра.
– Да.
Я посмотрел Телдре в глаза, но если она что-то знала, то ничем себя не выдала. Я счел за лучшее промолчать [41].
– Что случилось с вашей рукой? – спросила Телдра.
Я бросил взгляд на свою искалеченную руку, перевернул ее и пожал плечами.
– Один волшебник попытался меня освежевать, однако то ли он допустил ошибку, то ли я успел воспользоваться Чароломом. То ли, наоборот, немного не успел – все зависит от того, как посмотреть [42].
– Но как до этого дошло, Влад?
Я покачал головой.
– Потом, Телдра. Вы еще не рассказали свою историю. Я мог бы потерпеть, но вы же знаете, как сильно любопытство разбирает Лойоша.
Ее губы вновь тронула улыбка; Лойош не удостоил меня ответом. Между тем Ротса взлетела и скрылась за деревьями – очевидно, сочла завтрак слишком скудным. Из нас троих ей больше всех нравилось, что мы провели последние три года вдали от больших городов.
– Начать сразу или прежде попытаемся найти кляву?
Я не иссола, но иногда способен понять намек.
– Конечно, – сказал я, вставая. – Нам туда.
Сначала мы шли молча; Телдра тщательно выбирала дорогу, а я просто уверенно шагал вперед. За последние несколько лет я поневоле стал кем-то вроде лесовика. Похоже, Телдра не слишком часто покидала город, поэтому я позволил себе насладиться чувством превосходства.
– Киера так и не рассказала мне, что произошло с юношей, – некоторое время спустя проговорила Телдра.
– А рассказывать особенно нечего, – отозвался я. – Будь я немного более циничным, то мог бы сказать, что это был долг чести. Мальчик пострадал, оказывая мне услугу, поэтому я решил ему помочь [43].
– И вам сопутствовал успех?
– Юстициарии могли бы с этим поспорить. Я бы сказал – да, во всяком случае, частично.
– Где мальчик сейчас?
– Вернулся к своей семье, недалеко отсюда.
Я вспомнил реакцию семьи на его возвращение, то, как они отнеслись ко мне, и решил не сообщать Телдре дополнительных сведений.
Мы вошли в Притяженку, где имелись почта, галантерейная лавка и постоялый двор. Последний горделиво выставил на всеобщее обозрение свою потускневшую вывеску – когда-то красную, кто-то намалевал на ней петушиную голову. Народу внутри оказалось мало, лишь за одним из столиков устроилась троица текл, которые сразу отвели глаза от Телдры, но на меня продолжали бросать любопытные взгляды. Если бы я по-прежнему носил цвета джарега вместо невзрачной кожаной куртки, они не осмелились бы смотреть и в мою сторону.
Хозяйка-текла, слишком худая, чтобы внушить мне доверие к здешней кормежке, настороженно спросила, чего мы хотим.
– Клявы, если можно, – сказал я.
– Клява? – повторила она