– Готов, – сказал я Сетре.
Телдра встала рядом со мной, а Сетра, как мне показалось, даже бровью не поведя, заставила комнату исчезнуть. В следующее мгновение мы уже стояли во дворе Черного замка.
Мне захотелось с ним поздороваться – это место будило множество воспоминаний, причем далеко не все из них были неприятными. Огромный, парящий в миле над землей замок, построенный из черного мрамора с серебряными прожилками, и никто, кроме меня, не находит в этом ничего необычного.
Наверное, то же самое можно сказать и о Морролане, если… вам угодно вернуться к предыдущей теме. Между тем я быстро надел оба камня на шею.
– Предлагаю немедленно отправиться в башню и покончить с этим – или хотя бы попытаться, потому что мне не хочется давать себе время на размышления.
– Не возражаю, – ответила Телдра. Знакомые двери распахнулись перед нами.
– Неужели вам совсем не страшно? – спросил я.
– А вы предпочли бы, чтобы я боялась, Влад?
– Хороший вопрос. Я не уверен.
Мы вошли, поднялись по ступеням, прошли по галерее, поднялись по винтовой лестнице, пробудив еще ряд воспоминаний, и вот наконец перед нами оказалась узкая металлическая лестница, что ведет в башню Морролана. Мне уже приходилось бывать там [74]. Не стану врать: это не то место, куда я бы хотел вернуться.
– Здесь должен быть страж, – сказал я.
– Прошу прощения?
– Вот так вот просто подняться и войти – это неправильно. Мы должны с боем прорываться вверх, мимо легендарного получеловека, полумонстра, что охраняет башню с начала времен, который неуязвим для любого оружия и не подчиняется никаким словам, а как-либо обойти его невозможно.
– Понятно, – кивнула Телдра. – Но почему?
– Не знаю. Разминка перед серьезным делом.
– Неужели ирония и горький смех помогают вам избавиться от страха?
– Именно.
Она с любопытством посмотрела на меня:
– Я задала невежливый вопрос?
– Понятия не имею, но мы еще к нему вернемся.
Я толкнул крышку люка у себя над головой. Та с грохотом упала на пол, и я ощутил слабый запах формальдегида, которого раньше здесь не было. Я вылез наверх и огляделся. Прежний опыт подсказывал, что не стоит считать окна; кроме того, все, кроме одного, были занавешены. Из единственного распахнутого окна открывался вид на нечто темно-пурпурное с яркими точками – сразу вспомнилось небо на Востоке. Лишь через несколько мгновений я осознал, что Некромантка уже здесь. Она неподвижно стояла между двумя окнами.
Телдра аккуратно закрыла откидную дверь и встала рядом со мной.
– Влад, – сказала Некромантка. – Рада снова тебя видеть.
Я не знал, что ответить; впрочем, такие трудности у меня возникают всякий раз, когда я с ней разговариваю. В некотором смысле она еще таинственнее, чем Сетра Лавоуд. Вид у Некромантки жутковатый; по-моему, она специально добивается такого эффекта. Худая даже для драгаэрянки, одета исключительно в тускло-черное, даже без серебряных застежек. Кроме того, лицо Некромантки отличается удивительной бледностью, и она является специалистом по тому, что я полагаю смертью, но из разговоров с ней я понял, что Некромантка воспринимает смерть иначе. Для нее понятия «место», «жизнь» и «душа» означают совсем не то же самое, что для меня. То, что для атиры является вопросом теории познания и онтологии, для нее лишь проблема техники. И я горячо пожелал, чтобы мне никогда не пришлось оказаться в ситуации, когда «место», «жизнь» и «душа» становятся лишь техническими проблемами [75].
Подобные пожелания часто приводят к большим неприятностям.
И как меня вообще угораздило связаться с такими извращенцами?
«Это все твое природное обаяние, босс».
«Заткнись, Лойош».
Я снова снял с шеи шнурок с Камнями Феникса и спрятал их в коробочку. На сей раз я ничего особенного не почувствовал. Затем позволил Чаролому – золотой цепочке из мелких звеньев – скользнуть с запястья левой руки в ладонь. Я посмотрел на него. Чаролом состоял из того же материала, что и золотой Камень Феникса, который я упрятал в коробочку, но был другим. Кто-то, наверное, кузнец-сариоли, придал ему особенную форму и свойства – в чем именно они состояли, я узнавал постепенно в течение нескольких лет. Когда я спросил у сариоли, является ли Чаролом Великим Оружием, он ответил: «Пока нет» [76]. Ха!
На сей раз звенья цепочки были очень маленькими, приблизительно четверть дюйма в длину, из чего следовало, что их количество увеличилось – по сравнению с тем, когда длина всей цепи составляла около четырнадцати дюймов, а каждое звено было размером около полутора дюймов. Почему-то меня гораздо больше удивляло изменение количества звеньев, чем общей длины цепочки.
Я бросил быстрый взгляд в открытое окно, а потом вновь посмотрел на цепь. Затем представил Черную Длань, оружие Морролана. Точнее, лишь попытался ее представить – картина никак не желала появляться в моем сознании.
«Лойош, помоги».
«Я здесь, босс».
Я вообразил клинок в ножнах, хотя не раз видел его обнаженным. Около пяти футов, длинный меч, как некоторые его называют [77], черная гладкая рукоять, гарда в виде простого креста, сверкающего, словно серебро; рукоять заканчивается блестящим черным камнем – их называют Слезами Вирры – обсидианом, отполированным Темными водами [78]. В последнее время Морролан использовал незамысловатые ножны – у него их несколько, – кожаные, как мне казалось, впрочем, вряд ли там все так просто. Я вспомнил, что ножны немного потрескались, кое-где из швов торчали нитки, а внизу кожа слегка порвалась.
При помощи Лойоша изображение постепенно стало таким четким, что я даже испугался, затем рядом со мной оказалась леди Телдра, я ощутил какое-то движение за спиной и послал Чаролом в сторону открытого окна.
И все получилось так, как предсказывала Сетра Лавоуд.
Какая обида!
Окно стало расплываться и слегка переместилось, наполнилось светом и мраком, неясными формами. Стада незнакомых животных паслись на зеленых полях под странным серым небом. Удивительные, похожие на пальцы отростки что-то делали с маленьким металлическим предметом, постукивая по нему каким-то инструментом. Подо мной возник горный пик, выделяясь на фоне черного-пречерного неба; вокруг вздымались волны зеленого океана, обрушивались на окно, но почему-то не проникали внутрь. Юная девушка – человек или драгаэрянка? – смотрела мне в глаза, а я никак не мог понять, узнаю я ее или нет. Похожая на атиру птица издала жуткий крик, упала на лесную тропу и тут же исчезла. Фиолетовые искры летели от колеса, которое вращалось с невероятной скоростью, я так и не сумел понять, с какой целью. Ручка в руках мужчины вела неразборчивые записи на длинном свитке пергамента. Глубоко