– Вот и хорошо.
– Детство лорда Морролана прошло на Востоке, вне его родовых земель, примерно в те времена, когда произошла Катастрофа Адрона. Его родители погибли, и Морролана вырастили люди Востока. В детстве лорд Морролан считал, что он очень высокий выходец с Востока.
– Вы шутите!
– Нет, милорд.
– Будь я… Неужели? Он считал себя человеком. То есть выходцем с Востока?
Она кивнула.
– Поразительно.
– Да.
– Очень высокий выходец с Востока, – задумчиво повторил я. – И как же он узнал правду?
– Ее невозможно скрывать вечно, – ответила Телдра. – Так или иначе, я находилась в то время на Востоке, и мне было примерно столько же лет. Мы встретились в тот момент, когда Морролан заключил договор с Виррой, и мне удалось ему помочь. Позднее я принимала участие в создании Круга Колдунов [112].
Я кивнул. Мне было известно о существовании Круга – они занимали Восточную башню, однако мне не случалось там бывать, и я до сих пор не имею ни малейшего понятия о том, какие задачи решает Круг Колдунов. Впрочем, узнать о Морролане все мне не дано никогда.
Я покачал головой, пытаясь привыкнуть к мысли, что Морролана воспитывали как выходца с Востока.
– А где именно на Востоке он жил?
– Там есть – точнее, было – несколько маленьких королевств возле озера Нивепер [113], к югу от Крючковатых гор.
– Да, знаю. В некоторых из них говорят на фенарийском.
Она кивнула.
– В то время он носил фенарийское имя Шотетчиллаг [114]. «Морролан» – это перевод на древний язык племени дракона.
– Поразительно, – сказал я. – Ладно, вы помогли ему принести в жертву Вирре несколько деревень, в которых жили выходцы с Востока. Что произошло потом?
Телдра улыбнулась.
– Это случилось позднее, да и деревни были драгаэрскими. Прошло время, Морролан вернулся, чтобы предъявить права на свои родовые земли [115], и любезно предложил мне поселиться у него. Естественно, я не имела никаких средств к существованию, и мне было некуда идти. Я очень благодарна Морролану.
Я кивнул, пытаясь понять, что она скрывает. Вероятно, эпизоды, которые характеризуют ее с лучшей стороны или в которых Морролан совершал неприглядные поступки. Телдра не могла иначе. Иногда меня смущало, что я не понимаю, о чем она думает. С другой стороны, приятно осознавать, что существует человек, который никогда не скажет обо мне ничего дурного.
«Ты слишком чувствителен для наемного убийцы, босс».
«А ты повторяешься, Лойош».
Мы замолчали. Я ждал, когда ко мне вернутся силы, и надеялся, что времени хватит. А между тем размышлял об удивительных подробностях жизни Морролана. Не помню, о чем я тогда думал – случайные мысли появлялись и исчезали. Но когда меня посетила одна, причем весьма содержательная, она произвела такое сильное впечатление, что слова прозвучали прежде, чем я успел осознать ее до конца.
– Проклятие! Если Морролан и Алиера спаслись, то они обязательно вернутся, чтобы выручить нас.
– Конечно, – ответила Телдра.
«Ты готов, Лойош?»
«Босс…»
«Со мной все будет в порядке».
«Босс…»
«Если к моменту возвращения Морролана и Алиеры я все еще буду прикован к стене, то почти наверняка умру от стыда. Шансов на то, что я не справлюсь с заклинанием, гораздо меньше».
У меня сложилось впечатление, что Лойош остался при своем мнении. Да и сам я сомневался.
– Телдра, мне кажется, вы могли бы помочь.
– Да?
– Вы видели, что я делал ножами?
– Да.
– Хорошо, – сказал я, собираясь передать ей нож, – и только тут сообразил, что Чаролом вновь охватывает мое левое запястье.
Моя рука застыла в воздухе, и я посмотрел на Телдру.
«Что такое, Влад?»
«Лойош, как он оказался на прежнем месте? Прежде чем потерять сознание, я, как идиот, вращал Чаролом. Не могу поверить, чтобы дженойны не только были настолько любезны, что позволили мне его сохранить, но и аккуратно вернули на мое запястье».
«Они ничего подобного не делали, босс».
«Говори».
«Он сам скользнул к тебе, а потом… обернулся вокруг твоей руки».
«Сам?»
«Боюсь, что так, босс».
Что ж, и правда интересно.
Я отдал Телдре последние три кинжала, вытащив их из разных мест. Оставалось надеяться, что этого хватит, – раньше я носил гораздо больше.
– Вы знаете, что делать?
– Я знаю, что делать, и не знаю когда.
– Попытаюсь подсказать. Ну а если вам покажется, что я потерял сознание, значит, точно наступил подходящий момент. Кстати, дайте один нож, мне нужно кое-что отрезать.
Она не стала задавать вопросов, а я объяснять; просто быстро отрезал еще четыре полоски кожи от своей куртки. Мне показалось, что в комнате вдруг резко похолодало. Протянув две полоски Телдре, я спросил, понятно ли ей, что с ними делать. Телдра кивнула. Казалось, она совсем не волнуется; вероятно, она обладала какими-то особыми наследственными способностями. Другим возможным объяснением могла быть только глупость, но такой вариант я отбросил сразу.
Когда нам удалось засунуть полоски кожи между запястьями и кандалами, Телдра кивнула мне, словно подавая знак, что готова. Я вернул ей последний нож. Уж и не помню, когда я в последний раз оставался настолько безоружным. Моя шпага…
– Где моя шпага? – спросил я.
– На противоположном конце комнаты, наверное.
– А как она туда попала?
– Не знаю.
Немного подумав, я заметил:
– Если дженойнам известно, как нам удалось освободиться от кандалов в прошлый раз, теперь они могли придумать что-нибудь новенькое.
– Понимаю, – спокойно ответила Телдра.
– Однако они ведут себя совсем не так, как полагается настоящим тюремщикам.
– Наверное, в детстве им пели не те песни и рассказывали не те сказки на ночь.
– И у них плохой театр, – согласился я. – Я начинаю думать, что у дженойнов имеется собственный план.
– Какого рода?
– Я не уверен, – ответил я почти правдиво. – Ладно, пора. Попробуем.
– Вы полагаете, Влад, что мы делаем именно то, что они задумали?
Я вздохнул.
– Хотел бы я знать. Но вы готовы действовать в любом случае?
Она улыбнулась.
– Конечно. Было бы невежливым отказаться.
Оказывается, даже иссолы способны над собой посмеиваться.
И хотя это открытие не имело большого значения, оно меня обрадовало.
– Тогда начинаем.
Телдра кивнула. Я протянул руку, ее ладонь оказалась сухой и прохладной.
Я начал заклинание.
Вы ведь не хотите слушать еще раз о том, как все происходило, не так ли? Я знал, что следует забыть о страхе, – в противном случае на успех рассчитывать не приходится. Лойош, как всегда, был спокоен, и, чтобы ускорить повествование, скажу лишь: я успел отдохнуть настолько, что сумел остаться в живых.
Проблема