– Мечешься между футболом и скалолазанием и совсем не думаешь про уроки, – ворчала она.
А сверху на все это накладывалось приближение «Альфа Ориона» к Сатурну!
Мишка и сам понимал: он на грани провала, причем по всем направлениям. Если так пойдет дальше, сил у него не останется ни на что. Тогда и в решающих играх чемпионата он ничего хорошего не изобразит, и пари проиграет. Еще и засыпать снова начнет. А если уснет при родителях – так вовсе пиши пропало.
Мишка тяжело вздохнул. Посмотрел на Сатурн, слабо сияющий на потолке. «Эх, будь что будет, – подумал он, закрывая глаза. – Какое все это имеет значение, если сегодня меня ждут ОН!»
* * *
Валяться времени не было. Мишка расстегнул спальный мешок и соскочил на пол.
– Вставайте, лежебоки, – громко объявил он и, не дожидаясь, пока Эдик и Дима вылезут из своих модулей, нырнул в душевую кабину.
Последние несколько дней весь «Альфа Ориона» пребывал в невероятном возбуждении. Суета финальных приготовлений не стихала ни на минуту. Но даже в такой беготне Мишка не упускал ни единой возможности, чтобы выглянуть в иллюминатор. Кольца Сатурна уже месяц назад можно было рассмотреть невооруженным глазом. Правда, тогда они напоминали скорее тот самый штрих-пунктир, который полтора года назад Мишка показывал Веронике в свой самодельный телескоп. Сейчас же картина изменилась настолько, что у Мишки не хватало слов, чтобы ее описать.
Он прижался лицом к иллюминатору. Сегодня ему впервые удалось разглядеть узкие дорожки на кольцах Сатурна. Теперь кольца походили на старую грампластинку (такие были у бабушки Тоси, и в детстве Мишке включали с них сказки). Только пластинки были черными, а кольца – перламутровыми и желтовато-белыми.
– Ух ты… – протяжно выдохнул Мишка.
Но «зависать» у иллюминатора он не стал. Наскоро умылся и уступил место Эдику. Через десять минут они втроем (Мишка, Эдик и Дима) уже сидели на посту управления, слушали, как Юра, Леша и Валик обсуждают график сближения и торможения. Еще через три часа весь экипаж в аварийно-спасательных скафандрах устроился в креслах.
– Приготовиться к отключению гравитации.
Мишка замер. «Альфа Ориона» снова погрузился в невесомость. Было волнительно и тревожно. Сатурн глядел на него через стекло иллюминатора. Мишка вытянул руку: уши космического «чебурашки» весело торчали с двух сторон от его мизинца. Он сделал пару глубоких вдохов, чтобы справиться с подступающей тошнотой. Опустил руку и долго смотрел. Смотрел, пока не поймал себя на мысли, что пытается разглядеть ту невидимую ниточку, за которую этот желтоватый шар привязан под потолком мироздания. Какая глупость…
Мишка огляделся по сторонам.
Варя тоже смотрела в иллюминатор. Настя сидела с закрытыми глазами. Лица остальных он видеть не мог. Обратил внимание только на Диму, который так и этак пытался навести фотоаппарат на Сатурн.
Мишка снова повернулся к иллюминатору. Странные мысли копошились в его голове. Сатурн становился все больше, и Мишке начало казаться, будто они летят прямо на него.
Больше двух миллионов километров отделяло их от Юпитера в момент максимального сближения. Больше двух миллионов километров против ста двадцати тысяч. Именно на таком расстоянии от Сатурна пролетит «Альфа Ориона» всего через пару часов.
«А если мы промахнемся? – подумал Мишка. – Если подойдем слишком близко и не справимся с гравитацией? Интересно, как долго мы будем тонуть в облаках, пока давление не расплющит нас? Или „Альфа Ориона“ рассыпется на куски, не выдержав сопротивления сатурнианской атмосферы?»
Мишка замотал головой, пытаясь вытрясти из нее эти странные мысли.
Сатурн занимал уже добрую треть иллюминатора и продолжал расти. Время летело и тянулось одновременно. Юра с Лешей обменивались короткими фразами: готовились к торможению. Вблизи Юпитера двигатели работали всего несколько минут. Здесь же маневр будет длиться около трех часов.
Воспоминание о Юпитере заставило Мишку отметить еще одну интересную вещь: магнитное поле Сатурна не только в теории, но и на практике оказалось намного слабее, чем у его огроменного соседа. От радиационных поясов Сатурна электромагнитный щит «Альфа Ориона» защищал так хорошо, что Мишка даже не понял, когда они были пройдены. А может, еще не были? Мишка задумался и не сразу заметил, что корабль меняет ориентацию.
«Альфа Ориона» развернулся тормозными двигателями вперед.
Сатурн разрастался и разбухал угрожающими темпами. Его кольца уже не казались дорожками, равномерно изрезавшими диск грампластинки. Они превратились во многополосную автостраду. Отдельные полосы била мелкая дрожь, будто водная рябь вздымалась беспокойными волнами.
«Альфа Ориона» шел прямиком в чернеющую щель между кольцами A и B.
Плоскость колец промелькнула в иллюминаторе за долю секунды. А еще через полминуты Юра объявил:
– Приступаем к торможению.
– Зажигание, – пробасил Леша.
Корабль задрожал. Мишка закрыл глаза.
Он не знал, какова была перегрузка в числовом выражении. Он никогда не тренировался в центрифуге и понятия не имел, как долго и какой величины нагрузки способен выдерживать человеческий организм. Но спустя без малого три часа, когда двигатели наконец замолчали, он чувствовал себя так, будто по нему проехался каток асфальтоукладчика…
Мишка застонал и открыл глаза. В иллюминаторе он не увидел ничего, кроме далеких звезд.
Настя легонько сжала его руку. Мишка повернул голову. Настя вопросительно посмотрела на него, мол, как ты? Он сморщил нос и медленно закачал головой. От этого движения подступила тошнота. Мишка снова закрыл глаза, откинулся в кресле и с ужасом подумал о том, что на Земле наступает утро…
Глава 22. Первое мая
Спроси у любого российского школьника, какой у него любимый месяц в году, и он наверняка, не задумываясь, ответит: май! Столько праздников, сколько в мае, нет ни в одном другом месяце. Когда весенние каникулы давно позади, а до летних – еще целая вечность, что может быть лучше, чем первое мая, выпавшее на середину недели? Особенно если за ним идут длинные выходные. Целых пять дней!
Мишка встал с постели, вышел на балкон. Погода стояла по-настоящему весенняя. Солнце, хотя и не успело подняться высоко, светило ярко. Мишка улыбнулся: отличный день для начала строительства новой, третьей по счету, модели Солнечной системы. Четыре месяца он работал над этим проектом. Посвящать ему много времени не получалось, но в фоновом режиме Мишка всегда держал его в голове: искал концепцию, рисовал наброски, думал над реализацией.
Правда, по мере проработки идеи аппетит снова пришлось поубавить.
Мишка посмотрел вниз, на коротко стриженный газон.