– Даже не знаю. Честно говоря, там все необычно. Уроки тоже. Нас на лекциях не по двести человек, как в институте, а по четыре. Да и лекциями это назвать сложно. Скорее обмен опытом. Практические работы – не на учебных примерах, а на реальной станции – на ее полномасштабной копии. Уже было два выживания: на воде и в зимнем лесу. В первом жутко качало, во втором не мог думать ни о чем, кроме горячей ванны. Начались тренировки в невесомости.
– Это на самолете? – догадалась мама Майи. – Я читала про такие. Самолет уходит в пике, и внутри никто не чувствует гравитации, да?
– Не совсем. На самом деле никакого пике нет. После подъема на шесть километров пилот меняет угол полета – уводит нос вверх примерно на пятьдесят градусов. Так мы летим около двадцати секунд. В это время вместо невесомости мы чувствуем перегрузку. Потом пилот сбрасывает скорость, гравитация действительно пропадает, тоже на двадцать секунд. Дальше он снова увеличивает скорость и меняет угол полета. Опять начинается перегрузка. У нас это называют горками.
– И как тебе такие горки? Наверное, завораживает?
– Первое ощущение – детский восторг. Потом привыкаешь. Вы же понимаете: там никто не дает нам просто расслабиться и наслаждаться полетом.
У нас очень плотный график. За один вылет мы успеваем выполнить десять-пятнадцать горок. В сумме это всего пять-шесть минут невесомости. И нужно успеть отработать целый список задач.
– И что у вас за задачи?
– Разные. Перелеты между бортами, передача грузов, прием жидкости. Даже вход в скафандры. Это я, правда, и на земле-то еще не пробовал.
– А что за самолет у вас? – спросил дядя Петя. – Какой-то специальный?
– ИЛ-76 МДК. Модифицированная версия военно-транспортного ИЛ-76. Создан по спецзаказу как раз для подготовки космонавтов. Честно говоря, немного напоминает палату для буйных: стены и потолок отделаны мягкими панелями, пол устлан матами.
Пока дядя Жора рассказывал про свои космические будни, Майи подсела к Мишке и шепнула ему прямо в ухо:
– Сегодня я хочу посмотреть на Сатурн.
Он улыбнулся и весь вечер не мог дождаться, когда закончатся сборы в дорогу, а обе компании наконец-то улягутся спать.
У Вовки, как назло, именно сегодня разыгралась его врожденная разговорчивость. Перед сном он решил вспомнить все трассы, которые ему удалось и не удалось вылезти за прошедшие две недели. Мишке пришлось притвориться спящим. Когда он совсем перестал отвечать, Вовка упаковался в спальный мешок. Через минуту он уснул.
Мишка полежал немного, прислушался. Снаружи было тихо. Он взял заранее приготовленные фонарик, кофту и телескоп. Улыбнулся, вспомнив, как вечером объяснял отцу, почему телескоп не может ночевать в машине.
– А если ночью его украдут? – говорил Мишка.
– Кто украдет? – смеялся отец. – Дикие зайцы?
– Пусть даже и зайцы. Вы – как хотите, а я телескоп без присмотра не оставлю.
Мишка, стараясь не шуметь, выбрался из палатки. На поляне никого не было. Он уже успел подумать, что Майи уснула или ушла без него, но тут заметил ее в тени у самой тропы. Она стояла в темной толстовке с капюшоном, наброшенным на голову. Держала в руках телескоп. Мишка подошел к ней.
Пошли на прежнее место. Сперва навелись на Юпитер, потом на Сатурн.
Мишка рассказывал Майи про удивительные, разделенные на сотни дорожек кольца, про сияющие белизной равнины и глубокие борозды Энцелада, про Титан с его метановыми морями и озерами, гигантскими дюнами, сложными горными системами.
– У нас лето на исходе, – говорил он. – А на Титане, в его северном полушарии, оно в самом разгаре. А в южном – наоборот, зима. Сезон дождей. Метаново-этановые ливни пробуждают пересохшие реки.
– Ты следишь за погодой на Титане? – улыбалась Майи. – Это просто потрясающе.
Она понятия не имела, как много смысла в ее простых, безобидных словах. Мишке хотелось ей рассказать. Но как? Он вспоминал первую реакцию Вовки и боялся: вдруг у Майи она будет такой же.
К тому же он не мог не думать про Оскара. Что будет, если она проболтается? И Мишка молчал. Точнее, не молчал, а продолжал рассказывать обо всем, что узнал и увидел за это лето.
В лагерь вернулись под утро. В палатке его родителей уже болтала проснувшаяся непривычно рано Машка. Мама ворчала, уговаривая ее поспать еще хотя бы полчасика.
– Ты звони мне, – шепнула Майи. – Даже если не будешь знать, с чего начать, все равно звони.
– Обязательно, – отозвался Мишка.
Она обняла его за плечи, поцеловала в щеку.
Потом скрылась в своей палатке.
Мишка сел на бревно на краю лагеря. Дотронулся пальцами до щеки. Улыбнулся…
С озера потянуло прохладой.
«Хорошо, „Оса“ прилетит только через три часа, – подумал он. – Успеем сесть в машину».
Глава 43. Возвращение
На этот раз на Титан прилетел только Эдик. Мишка был рад его видеть. Встреча с ним перебила своим настроением привкус горечи, навеянный скорым расставанием с Титаном.
Вещи грузили долго. Устали. Промокли под вновь разгулявшимся дождем.
Наконец оторвались от поверхности. Первым заговорил Леша:
– Жалко так вот внезапно покидать такой интересный спутник. В целом-то он встретил нас вполне гостеприимно. Настя, наверное, расстроилась.
Эдик кивнул:
– Есть немного. Она хотела лететь со мной. Юра еле отговорил ее.
– Куда там? У нас столько вещей. Мы и сами-то едва поместились.
Эдик вел «Осу» на северо-восток. Он собирался сделать финальный облет вокруг Титана. Скученность облаков исчезла. На небе появилось тусклое, размытое пятно. Это солнце пыталось пробиться сквозь густой, почти непрозрачный смог. Мишка бросил короткий взгляд на оставленные позади холмы, и ему вдруг показалось, что над ними на фоне серо-коричневых туч он увидел радугу. Бледную, едва заметную, но все же радугу! Вместо семи цветов у нее был один – темно-бордовый.
«Радуга!» – хотел закричать Мишка, но Эдик уже увел «Осу» в сторону.
– Хорошее все-таки место, – продолжал разговор Валик. – Для колонизации, наверное, одно из самых приятных в Солнечной системе.
– Да, – протянул Леша, – если бы мы не послушались Настю и «прититанились» западнее каналов Келадон, могли бы еще целый месяц работать здесь. А то и два.
– Настя-то тут при чем? – покосился на него Валик. – Мы решение принимали вместе. И в целом не могу сказать, что оно оказалось неудачным. Если бы мы сели в другом месте, возможно, мы и не поняли бы, как скоро здесь разливаются моря. Знаешь, то, что море Россак, полностью высохшее, так быстро наполнилось жидкостью, заставляет задуматься о другом море.
– О море Кракена? – догадался Леша.
– Именно. Если