– Он не знает? – Чжу Ин сразу подумал о главном: как император мог обручить с ним беременную Цинхэн?
Принцесса покачала головой:
– Во дворце так много людей, разве помнит он всех?
На плоскогорье она жила уединенно, но в дороге уже ничего не скрыть. С таким сроком люди вокруг Цинхэн должны были заметить, что она беременна? Внезапно Чжу Ин понял причину разлада в ебэйском лагере:
– Вот почему твои люди…
Цинхэн кивнула, а затем покачала головой:
– Они знают лишь, что я в положении… – ее голос понизился, – но не в курсе, что мы еще не… – Она замолкла, и ее уши покраснели. – Так или иначе, это враг, убивший моего отца. – Цинхэн произнесла последние слова четко и холодно.
– Враг, убивший отца?! – Чжу Ин чуть не рассмеялся, хотя сердце его было наполнено только печалью и гневом. – Ребенок врага, убившего отца…
Генерал не закончил фразу, но Цинхэн поняла, что он имел в виду. Постепенно она преодолела смущение, посмотрела на слабую воду и равнодушно сказала:
– Я считала, что он жесток и осторожен, что никогда в жизни не смогу ничего с ним сделать… Но этот ребенок – его плоть и кровь! Я подумала, что, если не выйдет добраться до императора, разве сделать что-то с его потомком – не то же самое? – Когда принцесса говорила эти слова, ее глаза смотрели на водоем, лицо было бледным и спокойным, словно она непринужденно обсуждала какие-то семейные дела.
Чжу Ин почувствовал, будто лицо Цинхэн стало ему чужим. Женщины – действительно странные существа, они способны закопать свою ненависть так глубоко, чтобы использовать для мести даже собственное тело.
Цинхэн подняла глаза на Чжу Ина и изогнула губы:
– Сначала я хотела сказать тебе. Решила, что ты, вероятно, очень разозлишься, когда узнаешь. Ты ведь великий генерал, под началом которого непобедимые воины, прошедшие сотню битв. Если восстанешь против него, то независимо от того, кто победит, я буду отомщена. Скажи, я плохой человек?
Чжу Ин подумал об этом еще раньше, чем она сказала, и его сердце забилось от сложных чувств. На самом деле, обычаи Ебэя отличались от Великой Чао. Согласно традициям империи, дарение любимой наложницы дорогого стоило. Император, пусть его благосклонность к Цинхэн и прошла, оказал Чжу Ину большую часть, отдав девушку. Более того, он также великодушно сохранил за ней титул «принцессы Цинхэн».
Мысли Чжу Ина очень бы удивили Цинхэн. Но она по-прежнему будто говорила сама с собой:
– Но вскоре после встречи с тобой я поняла, что это невозможно. Какую бы храбрость ни проявлял на поле боя, ты никогда не восстанешь против него. Даже несмотря на то… что твой родной отец погиб от его руки, ты все равно остаешься самым верным генералом.
Услышав, что Цинхэн упомянула Цзе Хайтяня, Чжу Ин слегка усмехнулся, но ничего не сказал. Он просто стоял и молча слушал ее.
Цинхэн не заметила этой улыбки. Раз уж начала говорить, то больше не могла остановиться. После короткой паузы она продолжила:
– Я думала, что если родится девочка, то ладно, но если это будет мальчик, то воспитаю его как внука Цихай Чжэньюя, хана Ебэя, чтобы он отомстил кровью за кровь.
Эти слова заставили сердце Чжу Ина упасть, а на его лбу выступил тонкий слой пота. Он никогда не думал, что Цинхэн, яркая, словно луна, окажется настолько безжалостной, что натравит сына на отца-императора. Генерал внезапно задался вопросом, что же произошло с девушкой за несколько месяцев в столице, что породило такую жгучую ненависть.
Цинхэн вздохнула и ласково погладила живот. На этот раз на ее лице появилась странная нежность, а тон смягчился:
– Но когда мы прибыли в Сяян, той ночью он впервые толкнулся. Это был такой легкий толчок, но его хватило, чтобы выбросить все предыдущие мысли из моей головы. С тех пор каждую ночь он пинался у меня в животе, катался и лягался. И я поняла, что этот ребенок – не его, а мой. Все счеты с императором не имели никакого отношения к этому ребенку. Что же я могла с ним сделать? Да и осмелилась бы? Теперь лишь желаю отправиться с малышом на край света, чтобы он никогда не узнал правды. Не хочу, чтобы этот ребенок узнал, чей он сын или внук. Просто желаю, чтобы он вырос здоровым и прожил хорошую жизнь… Чжу Ин, думаешь, я очень жалкая?
Чжу Ин стиснул челюсти и горько улыбнулся:
– Разве ты сама не сказала, что я отказался от мести за отца? Думаешь, я не… – Его горло пересохло, и он не смог договорить.
– Ты такой странный. – Цинхэн наклонила голову и взглянула на него. – Я поняла это, когда ты впервые посмотрел на меня у каравана.
Выражение ее лица было таким живым, что сердце Чжу Ина сжалось, а затем его затопило болью. Цинхэн снова спросила:
– Ты ненавидишь меня, верно? Но я никогда не собиралась скрывать этого. Не знаю, почему ты так смотришь, но я не могу дать тебе желаемое.
Они замолчали, каждый погрузился в свои мысли. Через некоторое время Чжу Ин сдвинулся с места и, не говоря ни слова, зашагал в сторону долины. Цинхэн не сдержала оклика, и этот звук поразил ее саму – оказывается, в глубине души она не хотела, чтобы он уходил.
Чжу Ин оглянулся, и после некоторых колебаний Цинхэн спросила:
– Ты… куда ты идешь?
Чжу Ин изогнул губы в улыбке и похлопал себя по животу.
– Я точно знаю, чего хочу. Прошло столько времени, ты не проголодалась?
Оказывается, генерал собирался поискать еду. Минуло всего ничего, а он уже успокоился, и его лицо снова стало каменной маской. Цинхэн больше не могла понять, о чем он думает.
Словно в ответ на его слова живот Цинхэн заурчал. Прошло полтора дня с тех пор, как они покинули Сюньчжоу, разве она могла не проголодаться? Более того, теперь Цинхэн ела за двоих. Принцесса покраснела, поднялась и сказала:
– Я тоже пойду.
Чжу Ин на это ничего не ответил, развернулся и снова пошел к долине, только на этот раз намного медленнее.
Недалеко от валунов тек чистый ручей, втекавший в водоем. Вода была прозрачной и прекрасной, но берега – голыми и безжизненными. Вдвоем они прогулялись вдоль ручья, но не увидели ни одного живого существа. Только сорняки и бурьян, растущий мелкими кустами