Таким образом, платформы социальных сетей – это самые эффективные двигатели конформизма. Они могут сформировать модели приемлемого поведения подростка за считаные часы, в то время как родители годами безуспешно пытаются приучить детей сидеть прямо или перестать ныть. Родители не могут использовать силу предвзятости конформизма, а потому часто не способны конкурировать с социализирующей силой социальных сетей [121].
Однако существует важная стратегия обучения, которая выходит за рамки копирования: распознать авторитет и подражать ему. Основная работа по изучению предвзятости авторитета была проделана эволюционным антропологом Джо Хенриком [122], учеником Роба Бойда. Хенрик отметил, что социальные иерархии у приматов (кроме человека) основаны на доминировании – по сути, способности применять насилие к другим. Однако у людей есть альтернативная система ранжирования, основанная на авторитете – качестве, которое мы охотно присваиваем тем, кто достиг совершенства в ценной области деятельности, коими в древние времена считались охота или сказительство.
Люди могут самостоятельно оценивать превосходство, но эффективнее полагаться на суждения других. Если в сообществе некий Фрэнк считается выдающимся лучником, а вы цените стрельбу из лука, вы будете равняться на него, даже если сами не видели в действии. Хенрик утверждает, что причина, по которой люди испытывают благоговение перед авторитетными людьми, заключается в их мотивации сблизиться с ними, тем самым максимизировав собственные знания и повысив свой престиж посредством ассоциации. Авторитетные люди, в свою очередь, приближают к себе почитателей, поскольку наличие свиты (группы преданных слуг и последователей) является надежным сигналом их высокого положения.
Разработчики из Кремниевой долины напрямую использовали эту психологическую систему, когда вводили количественную оценку успешности постов (лайки, репосты, ретвиты, комментарии) и пользователей, чьи подписчики буквально называются «последователями» (followers). Шон Паркер, первый президент Facebook, в интервью 2017 года признался, что цель основателей Facebook и Instagram заключалась в создании «петли социального одобрения… именно той, что мог придумать хакер вроде меня, ведь здесь эксплуатируется уязвимость человеческой психологии» [123].
Но когда программисты начали количественно оценивать авторитет на основе чужих лайков, они взломали нашу психологию так, что под угрозой оказалось социальное развитие детей. В социальных сетях древнюю связь между мастерством и авторитетом разорвать очень просто. Подражая инфлюенсерам, которые прославились в виртуальном мире, молодые люди часто усваивают модели общения, поведения и выражения эмоций, которые могут иметь неприятные последствия на работе, в семье и других реальных условиях.
Взлет средств массовой информации в ХХ веке стал отправной точкой в разделении авторитета и превосходства. Фраза «знаменит своей знаменитостью» впервые приобрела популярность в 1960-е годы, когда для обычного человека стало возможным добиться общественного признания не благодаря достижениям, а просто из-за того, что миллионы людей увидели его по телевизору и некоторое время он был на слуху [124]. В начале 2000-х эту фразу стали ассоциировать с моделью и светской львицей Пэрис Хилтон, хотя ее слава все еще зависела от освещения в ведущих СМИ и таблоидах. На социальные сети эту концепцию перенесла стилист Пэрис, Ким Кардашьян. Она проложила новый путь к славе, который начался с интимного видео, ставшего достоянием общественности в интернете. Это привело к появлению реалити-шоу «Семейство Кардашьян» (Keeping Up with the Kardashians), познакомившего зрителей с ее семьей. К 2023 году Ким набрала 364 миллиона подписчиков в инстаграме, а ее сестра Кайли – 400 миллионов.
Социальные сети, построенные на культуре авторитета, сломали один из самых важных механизмов обучения подростков. Вместо подражания ролевым моделям, с которыми они могли бы выстроить наставнические отношения, помогающие добиться успеха в реальной жизни, они начали тратить внимание и время на них. Начиная с 2010-х годов миллионы девочек поколения Z коллективно направили свои усилия на изучение небольшой группы молодых женщин, чьим главным достижением стало количество подписчиков. В то же время многие мальчики поколения Z стали ориентироваться на популярных мужчин-инфлюенсеров, предлагавших экстремальные и потенциально неприменимые в повседневной жизни модели маскулинности.
Ожидающий мозг и чувствительные периоды
На протяжении долгого культурного ученичества – от медленного детства до быстрого полового созревания – дети выражают желание играть, подражать другим и учиться социальным навыкам разными способами. Для здорового развития мозга нужно получать правильный опыт в правильном возрасте и порядке.
Более того, развитие мозга у млекопитающих и птиц иногда называют «развитием, ожидающим опыта» [125]. Определенные области мозга демонстрируют повышенную пластичность в том возрасте, когда животное с наибольшей вероятностью получит определенный опыт. Самый яркий пример – существование «критических периодов», временных окон, когда молодое животное должно чему-то научиться, иначе сделать это позже будет крайне сложно, если вообще возможно.
Рис. 2.2. Гусята, в памяти которых закрепился образ сапог Конрада Лоренца [126].
Например, у гусей, уток и других водоплавающих и наземных птиц в процессе эволюции развился импринтинг – механизм обучения, который сообщает птенцам, за каким взрослым следовать. В течение нескольких часов после вылупления они будут ходить за любым движущимся объектом, похожим по размеру на мать. На рисунке 2.2 приведена фотография, которая часто встречается в учебниках по психологии. На ней за этологом Конрадом Лоренцом следует стая гусят, потому что в их сознании закрепился образ резиновых сапог, в которых он ходил вокруг птенцов в их критический период. Последующие исследования показали, что молодые гуси могут выработать новую привязанность и после закрытия этого временного окна, но даже тогда к первому объекту импринтинга сохраняется сильное влечение [127]. Этот отпечаток остается с птицами навсегда.
У людей мало настоящих критических периодов с жесткими временными рамками, но есть свои «чувствительные периоды» – промежутки времени, в которые приобрести определенные навыки гораздо проще, чем вне их [128]. Самый яркий пример – изучение языка. Маленькие дети с легкостью осваивают несколько языков, но в первые годы полового созревания эта способность резко снижается [129]. Например, при переезде в другую страну дети до 12 лет быстро начинают говорить на новом языке без акцента, а вот те, кому уже исполнилось четырнадцать, с большой вероятностью будут всю жизнь слышать вопрос: «Откуда вы?»
Судя по всему, похожий чувствительный период есть и для культурного обучения, и завершается он всего на несколько лет позже – все еще в рамках полового созревания. Японский антрополог Ясуко Миноура изучала детей японских бизнесменов, которых в 1970-х годах перевезли на несколько лет в Калифорнию [130]. Она хотела понять, когда именно американское окружение сформировало их самоощущение, эмоции и манеру общения с друзьями, сохранившиеся даже после возвращения в Японию. Миноура обнаружила, что произошло это в возрасте