Университеты Америки далеки до идеала, но они остаются одними из самых безопасных, гостеприимных и инклюзивных мест для молодых людей. Тем не менее около 2015 года студенческая культура изменилась не только в США, но и в британских [142] и канадских [143] университетах. Как такие масштабные изменения могли произойти настолько быстро, да еще и на международном уровне?
В оставшейся части этой главы я докажу, что игровое детство естественным образом настраивает мозг на режим исследования, а детство, проведенное в телефоне, перевело целое поколение в режим защиты.
Дети – антихрупкие
В конце 1980-х годов в пустыне Аризоны провели грандиозный эксперимент. «Биосфера–2» по сей день остается крупнейшей попыткой создать замкнутую искусственную экосистему – пробную версию тех, что (однажды) начнут строить в космосе. «Биосфера–2» была рассчитана на проживание восьми человек в течение нескольких лет. Весь кислород, еду и воду они должны были получать изнутри объекта.
Достичь этой цели так и не получилось: система биологических и социальных взаимодействий между различными видами оказалась слишком сложной. Однако из многочисленных неудач удалось извлечь важные уроки. Например, многие деревья, посаженные для создания экосистемы тропического леса, быстро росли, но затем падали, не достигнув зрелости. Проектировщики не учли, что молодым деревьям для правильного роста нужен ветер. Дующий ветер сгибает дерево, что заставляет корни с наветренной стороны растягиваться, а древесину с обратной – сжиматься. В ответ корневая система расширяется, чтобы обеспечить более плотное закрепление, а сжатая зона меняет свою структуру, становясь прочнее и тверже.
Такая измененная структура называется реактивной, или стрессовой древесиной. Деревья, которые в раннем возрасте подвергаются воздействию сильных ветров, в будущем выдерживают еще более мощные их порывы. Напротив, деревья, выращенные в защищенной теплице, могут упасть под собственным весом еще до того, как достигнут зрелости.
Стрессовая древесина – идеальная метафора для детей, которым также необходимо сталкиваться с трудностями, чтобы вырасти в сильных взрослых. Деревья «Биосферы–2» иллюстрируют концепцию «антихрупкости». Этот термин был введен моим коллегой из Нью-Йоркского университета Нассимом Талебом в книге 2012 года «Антихрупкость. Как извлечь выгоду из хаоса» [144]. Талеб отметил, что некоторые вещи – бокалы для вина, например, – хрупки и требуют защиты от угроз и ударов, ведь они не выдержат даже легкого испытания и разобьются от падения на обеденный стол. Другие вещи устойчивы, как пластиковый стаканчик, который переживет, если его сбросят на пол. Но такие устойчивые предметы от падения не становятся лучше; они просто не становятся хуже.
Талеб придумал термин «антихрупкий» для описания вещей, которые нужно время от времени опрокидывать, чтобы они стали прочнее. Несмотря на мой пример, среди неодушевленных предметов антихрупких очень немного. Скорее антихрупкость – это общее свойство сложных систем, созданных (эволюцией или человеком) для функционирования в непредсказуемом мире [145]. Ярким примером антихрупкости является иммунная система, которой для правильной настройки требуется ранний контакт с грязью, паразитами и бактериями. Родители, пытающиеся растить детей в стерильных условиях, блокируют развитие их антихрупкой иммунной системы, чем делают только хуже.
То же самое относится к так называемой психологической иммунной системе [146] – способности ребенка справляться с разочарованиями, мелкими происшествиями, насмешками, отчуждением, несправедливостью и рядовыми конфликтами, при этом не испытывая длительных терзаний. Невозможно жить среди людей без ссор и потерь. Как давным-давно учили стоики и буддисты, счастье приходит не от устранения всех трудностей, а от умения не поддаваться негативным эмоциям. Более того, лучшая книга о воспитании [147], которую мы с женой читали, когда наши дети были маленькими, призывала намеренно создавать ситуации, в которых они могли столкнуться с превратностями судьбы: «Если хочешь посмотреть „Телепузиков“, сначала собери игрушки», «Будешь продолжать так делать – поставим в угол», «Да, твоя сестра получила то, чего не досталось тебе, такое бывает».
Родители, которые из лучших побуждений растят детей в «пузыре», защищая их от разочарований, последствий и негативных эмоций, могут им навредить. Они рискуют заблокировать развитие компетентности, самоконтроля, эмоциональной устойчивости и терпимости к разочарованиям. Исследования показывают, что чрезмерная родительская опека коррелирует с повышенным риском возникновения тревожных расстройств, низкой самодостаточностью (то есть уверенностью в своих силах) и проблемами с адаптацией к университетской жизни [148].
Дети антихрупки по своей природе, и если их опекать, в подростковом возрасте они застрянут в режиме защиты. Такие дети хуже учатся, заводят меньше близких друзей, становятся более тревожными, и их сильнее пугают обычные конфликты и разговоры.
Чтобы оставаться в режиме исследования, антихрупким детям нужно играть
Антихрупкость помогает объяснить многие загадки человеческого развития. Например, почему дети добавляют в игры элемент риска? Почему, научившись кататься на скейтборде по пологому склону, они переходят на более крутой склон, затем на лестницу, а потом, возможно, и на перила? Почему дети выбирают занятия, которые практически наверняка приведут травме, и не одной? Исследователи игр давно знают ответ. Как писали норвежские ученые Эллен Сандсетер и Лейф Кеннайр в 2010 году, захватывающие переживания оказывают антифобическое действие [149].
Сандсетер и Кеннайр начинают с загадочного факта, давно известного в клинической психологии: фобии сосредоточены вокруг ограниченного числа животных и ситуаций, которые редко приводят к смерти. Это могут быть змеи, даже самые крошечные, замкнутое пространство, темнота, публичные выступления и высота. Напротив, очень немногие боятся того, что действительно убивает наших современников: автомобилей, опиатов, ножей, огнестрельного оружия и нездоровой пищи. Более того, фобии у взрослых редко можно связать с неприятным опытом в детстве [150]. На практике дети, часто падающие с деревьев, во взрослом возрасте боятся залезать на них меньше остальных.
Эту загадку может объяснить эволюционный подход. Распространенные фобии развивались на протяжении миллионов лет жизни охотников-собирателей, и некоторые из них (например, страх змей) разделяют другие приматы. В нас с рождения заложена готовность обращать внимание на определенные вещи – в том числе змей – и легко приобретать боязнь из-за однократного негативного опыта или реакции других людей в группе. Но если ребенок постоянно сталкивается с источником страха, тот обычно ослабевает.
Чем больше опыта приобретают дети, тем больше их начинают притягивать вещи, которые раньше пугали. Они приближаются к ним, обращаются за советом к взрослым и детям постарше, учатся отличать опасные ситуации от менее опасных и постепенно преодолевают страх, который в итоге превращается в азарт и триумф. Вспомните, как меняется лицо маленького ребенка, когда он тянется потрогать червяка