Всю ночь он не мог сомкнуть глаз.
Одного только подозрения, что в семейной могиле Хауреги-Нильссон покоится не Лукас, а Эктор Веласкес, оказалось достаточно, чтобы лишить его сна. Но не давало ему покоя не это.
Последнее дело, указанное H9, датировалось 1998 годом. Энара исчезла в следующем, и Андер чувствовал, что новая отметка укажет на нее. Чисто интуитивно. Это бы подтвердило, что преступник знаком с историей Андера. Историей, отмеченной потерями: сбежавшая мать, исчезнувшая сестра, отвергнутая жена. Было бы несправедливо уравнивать степень его личной ответственности во всех трех случаях, но вина раскаленной иглой жгла сердце.
Слеза скатилась по щеке и упала в только что наполненную чашку. Энара – младшая сестра, которую он оберегал с тех пор, как мать ушла из дома. Любимица, которую он подвел, когда она больше всего в нем нуждалась.
Он украдкой провел рукой по щеке, чтобы стереть следы слез. Повернулся и сел рядом с Альдаем.
– Баллистическая экспертиза?
– Вот, держите.
Юноша передал ему пластиковую папку с несколькими скрепленными степлером листами. В отчете было увеличенное изображение пули, найденной в стене библиотеки Эрнесто Хауреги. Используя анализ проекции предметов и поверхностей, удалось установить ширину, наклон и длину насечек на ней. Затем, при помощи высокоточного микроскопа, судебные эксперты провели сравнительный анализ этой пули и одной из тех, что были найдены на месте преступления в 1999 году. Выводы были однозначными: оба снаряда выпустили из одного и того же оружия – Husqvarna 1887.
– Пуля, найденная в библиотеке, была выпущена из револьвера, – сказал Андер.
– Таково заключение баллистического отчета, – подтвердил Альдай.
Креспо протянул руку и взял отчет по делу об убийствах на улице Эрсилья, составленный инспектором Игнасио Гальего. В описании места преступления Гальего отмечал, что было найдено пять гильз (несколько фотографий с номерами от одного до пяти подтверждали это) и что на момент прибытия полиции в барабане оставался еще один патрон.
Фоторепортаж был очень подробным. Снимки тел, сделанные с разных ракурсов, свидетельствовали о том, насколько жестокой была расправа: Андрес Молинеро, в частности, был буквально изрешечен пулями. Четыре попадания заставили его упасть, как тряпичную куклу. Андеру пришлось пролистать несколько фотографий, прежде чем он нашел ту, что искал. На ней была запечатлена увешанная картинами стена библиотеки.
– Взгляни сюда, Альдай.
Андер подошел к коллеге и указал на определенное место на снимке.
– За этой картиной была пуля, верно? – спросил агент.
– Да. Но посмотри на расположение полотен. Ничего не бросается в глаза?
– То, которое посередине, будто не на своем месте. Сдвинуто.
– Точно. Я тоже так подумал. Просто удивительно, насколько это бросается в глаза.
Альдай в недоумении посмотрел на начальника, не понимая, к чему он клонит.
– Почему это так удивительно?
– Потому что ни один из полицейских, участвовавших в расследовании тысяча девятьсот девяносто девятого года, не заметил этой очевидной детали, – пояснил тот.
– Понятно. Да, действительно странно. – Микель прищурился, чтобы рассмотреть фотографию более внимательно. – Каким инспектором был Игнасио Гальего?
– Из тех, кто съест один пирожок, а расскажет про двадцать. Продавец воздуха. Как и многие, поднялся по службе благодаря влиятельным покровителям в органах, – кратко рассказал Андер.
– Я пролистал его личное дело. На пенсию его провожали с почестями, – заметил Альдай.
– Да. Гальего был уважаемым полицейским, которого Эрцайнца до сих пор превозносит при каждом удобном случае. Думаю, пришло время поговорить с ним. Есть несколько вопросов, на которые я хотел бы получить ответы.
– Если хотите, я дам вам его домашний адрес.
Юноша поспешно начал рыться в своих архивах.
– Да, пожалуйста.
– Отправляю.
Телефон Андера тут же завибрировал.
– Спасибо. Кстати, ты не знаешь, где Гарде и Арреги?
– Они проверяют архивы «Здоровья Бильбао» за тысяча девятьсот девяносто девятый год в переговорной номер четыре.
«Возможно ли, что Игнасио Гальего солгал в отчете? Но зачем ему это делать?»
Андер задавался этим и не только вопросами, когда вошел в комнату, оборудованную для сортировки архивов клиники. Едва переступив порог, он почувствовал запах табака: кто-то грубо нарушил запрет на курение в участке. Впрочем, это было довольно распространенной практикой, и сам Креспо не раз делал то же самое. Заходишь в пустую комнату, становишься у открытого окна и стараешься выпустить дым наружу.
Он оглядел помещение. За большим столом, заваленным папками, Арреги и Гардеасабаль продолжали сверять данные.
Увидев шефа, они решили сделали перерыв, чтобы немного передохнуть.
– Боже! Эти дела никогда не закончатся.
Педро поднял руки вверх, потягиваясь.
– А куда делись агенты, которых нам выделил Торрес? – спросил Андер.
– Субкомиссар сказал, что мы и сами можем справиться с оставшимися делами, и направил всех свободных агентов в Отдел общественной безопасности. Хочет наводнить Бильбао полицейскими, чтобы предотвратить новое убийство нашего дружка, – сказал Гардеасабаль.
– Понятно, – сухо прокомментировал инспектор. В глубине души он понимал, что Торрес поступил правильно. Им нужно усилить давление на H9, заставить его ошибиться. – Есть что-то новое по архивам?
– На самом деле да. Мы с Социологом здесь чуть глаза не сломали, перелопачивая тонны бумаг. Я хотел закончить сверку, прежде чем докладывать о результатах. Но раз уж ты здесь… – Мужчина взял свой блокнот и перелистнул на несколько страниц назад. – Пропавшая девушка, Нереа Агирре, работала медсестрой в «Здоровье Бильбао».
– Да, проходила практику в сестринском отделении, – подтвердил Андер.
– Верно. В онкологическом отделении. – Гардеасабаль сделал паузу, чтобы дать Андеру время осмыслить информацию.
– Это имеет значение?
– Помнишь, Эскурса рассказывал нам о заболевании Эухенио Ларрасабаля?
– Да. Врачи дали ему три месяца. Однако он прожил до этого четверга, пока вдруг не решил покончить с собой.
– Все так. Узнав, что Нереа работала в онкологическом отделении, я решил проверить списки пациентов, чтобы посмотреть, не найдется ли там кого знакомого, – сказал Гардеасабаль.
– У нас разве есть эта информация? – удивился Андер.
– А ты как думаешь, чем мы здесь все эти дни занимались? – Он указал на папки. – Мы не только сверили пациентов с базой данных пропавших, но и создали собственную с именами, фамилиями, номерами DNI [24] и отделениями или кабинетами, которые они посещали.
– Вау, это действительно круто.
Андер похлопал Арреги по спине. Тот как раз пытался достать попавшую в глаз ресничку.
– Было нелегко, но оно того стоило, – кивнул Гардеасабаль. – Но давай перейдем к главному. В тысяча девятьсот девяносто четвертом