Креспо был этому рад. Так у них не останется времени на размышления о том, почему их шеф неожиданно ушел в отпуск. Однако после разговора с Гардеасабалем в кафе аэропорта Лою он подозревал, что его товарищ прекрасно понял, по какой причине он отправился в поездку посреди расследования.
– Это здесь.
Эмиль указал на подъезд слева. Они продолжили движение по улице и проехали мимо огромного причала по правую сторону. Припарковались в ближайшем переулке и направились к входу.
– Господин Нильссон живет в пентхаусе этого дома на улице Страндвеген. – Шведский полицейский кивнул в сторону пришвартованных напротив лодок. – Это лучший район Стокгольма. Поверьте, далеко не все могут позволить себе жить здесь.
– Значит, идеальный Александр Нильссон человек состоятельный, – сдержанно заметил Андер.
– Больше чем просто состоятельный. Он светило в своей области, уважаемый человек, с кем никому не хотелось бы портить отношения. – Последние слова Эмиль сопроводил выразительным взглядом.
– Конечно, я понимаю, – успокоил его Андер.
– Говорить с ним буду только я. Вы – просто сопровождающий. Если возникнут вопросы, озвучьте их мне, а я уже переведу. Понятно?
– Абсолютно.
– Отлично. Так будет лучше.
Эмиль нажал на звонок пентхауса в доме номер пять. Никто не ответил. Он нажал еще раз. И еще. И еще шесть раз, но результат был тем же.
– Может, спит в берушах, – предположил Эмиль, пожав плечами.
Отступив от двери, он поднял голову, пытаясь разглядеть пентхаус, возвышающийся над пятым этажом. Увидеть что-либо с такого расстояния было бы настоящим чудом. А в чудеса Андер не верил.
Шведский полицейский начинал терять терпение. Вернувшись к домофону, он наугад нажал несколько кнопок. Лишь на четвертый раз в динамике раздался женский голос. Эмиль говорил по-шведски, и Андер не понял ровным счетом ничего. Лишь смутно уловил слова «polis» и «Nilsson» в потоке незнакомых звуков. Разве не гласит пословица, что незнание подобно слепоте? Вот и Андер чувствовал себя абсолютно слепым в этом городе. Из этого состояния его вывел лишь металлический щелчок открывающейся двери.
– Идемте, – сказал Эмиль.
Они вошли в лифт и поднялись на последний этаж.
– А если он не откроет? – спросил Андер.
Мужчина никак не отреагировал, он молчал до самого выхода из лифта.
– Не переживайте, мы вас не отпустим в Бильбао с пустыми руками, – заверил он и дружески похлопал инспектора по плечу.
Пентхаус занимал весь этаж.
«Зачем одинокому человеку такой простор?» – подумал Андер, но тут же поймал себя на мысли, что его собственный дом по площади ничем не уступал квартире Александра. А ведь он тоже жил один.
Эмиль занес руку, чтобы нажать на звонок, но вдруг замер. Инстинктивно его правая ладонь легла на кобуру, а левой он подал Андеру знак не шевелиться.
Дверь была приоткрыта.
Полицейский достал пистолет и легонько толкнул ее, открывая настежь.
Эмиль произнес какую-то фразу, в которой Андер снова уловил слова «polis» и «Nilsson». Не дождавшись ответа, он крепче сжал пистолет и, держа его наготове, вошел в квартиру. Креспо шел прямо за ним. Они осмотрели все комнаты и убедились, что внутри никого нет.
– Здесь что-то произошло, – пробормотал Эмиль, глядя на капли крови и переставленную в гостиной мебель.
Журнальный столик сместили в сторону, часть дивана была сдвинута с места. Два стула стояли друг напротив друга там, где не было никакого логического смысла их размещать. У ножек одного из них темнели капли крови; след тянулся еще полметра и резко обрывался.
– Жертву связали здесь, – сказал Андер, указывая на куски липкой ленты, оставшиеся на передних ножках стула. – Судя по крови, была борьба. А вот здесь ее уже нет. – Он показал место, где след прерывался. – Вкупе с пропавшим ковром, который, скорее всего, лежал под столом, это наводит на мысль, что пострадавшего завернули в него и вынесли отсюда, как тюк.
Эмиль кивнул.
– Господин Нильссон не явился на работу, дверь его квартиры открыта, а внутри имеются следы борьбы. По-моему, это похоже на похищение. Я сейчас вызову сюда несколько оперативных групп. Но прежде, чем я это сделаю, мне нужно кое-что прояснить, Андер, – серьезно предупредил он.
– Слушаю.
– Вы верите в совпадения?
– Что вы имеете в виду?
– Вот это все. – Мужчина развел руки в стороны и медленно повернулся вокруг себя. – Уж очень странно, что Александр Нильссон пропадает именно в день вашего приезда.
Андер промолчал. Борода шведа слегка дрожала от гнева. Он напоминал медведя, готового броситься на добычу.
– Тот самый Александр, ради допроса которого вы совершенно случайно оказались в Стокгольме, – продолжил Эмиль.
– Теперь я понимаю, к чему вы клоните. Но вы ошибаетесь. Я не имею к этому никакого отношения.
– Это я знаю. Если бы у меня возникло хотя бы малейшее подозрение о вашей причастности, вы бы сейчас отдыхали на заднем сиденье моей машины в красивых наручниках.
– Признателен, что это не так.
– И все же мне кажется, вы чего-то недоговариваете, а я заслуживаю знать правду.
Андер потер лицо ладонью. Это был автоматический жест, который появлялся, когда он должен был быстро принять сложное решение. Взвесить все за и против. Если он откроет свои истинные мотивы, Эмиль может не понять его или, что еще хуже, почувствовать себя использованным и разозлиться.
– Хорошо, Эмиль, я буду откровенен, – сказал Андер, облокотившись на оконную раму.
– Отлично. – Тот немного расслабился.
– Дело, которым занимается моя команда в Бильбао, – расследование серии убийств – остается открытым. Как я уже говорил, последние пару недель нашим главным подозреваемым является Лукас Хауреги, брат-близнец Александра Нильссона. Лукас носит фамилию отца, а Александр предпочел взять фамилию матери.
– Да, это я уже слышал.
– Верно, эту часть я вам рассказал. Однако я опустил одну крайне важную деталь. – Андер задумчиво посмотрел в окно на темные воды Меларена.
– Какую?
– Лукас мстит. Он убивает всех, кто был причастен к его заключению в психиатрическую лечебницу. Это теперь мы знаем, что он был невиновен. Парень провел девятнадцать лет своей жизни в тюрьме за преступление, которого не совершал.
Андер выдержал паузу, чтобы проверить, понял ли Эмиль масштаб открытой ему информации. Швед кивал, слушая рассказ. По его хмурому взгляду было непонятно, в недоумении ли он, или ему просто не нравится услышанное.
– В Бильбао он уже убил семерых, и нам так и не удалось его остановить. Лукас всегда был