Как-то я сказал в интервью, что никогда в жизни не приглашу к себе домой ни одного журналиста. Понятно, что это было сказано на эмоциях и не просто так, а после совершенно конкретного случая. Одна из газет попросила у меня детские фотографии для репортажа, я дал, сразу оговорив условие: чтобы эти снимки не использовались ни для какой другой цели. Но не прошло и месяца, как фотографии вовсю гуляли по интернету.
Возможно, сами журналисты были в том случае не виноваты, но подстав с их стороны хватало. На чемпионате Европы – 2016 мне, помню, кто-то из ребят сказал: мол, классное интервью твои родственники дали. Я был в полном недоумении: какие родственники, какое интервью? Оказывается, моим родным позвонили из газеты, сказали, что со мной все согласовано, что я дал добро…
Знаю, что мое желание максимально отстраняться от прессы, особенно в те времена, когда я играл в сборной, многие считали проявлением какой-то «звездности». Хотя все было намного проще. Меня сильно раздражал сам формат общения. Выходишь из раздевалки, а тебе в лицо тычут телефоном – прямо как обезьяне в зоопарке. Закидывают порой какими-то непонятными провокациями – даже не знаешь, кому отвечать. В такие моменты начинаю злиться, мне становится некомфортно. Перестаю понимать: если у нас в рамках регламента существуют штрафы игрокам, которые по-хамски общаются со СМИ или не общаются с ними вовсе, почему это не работает в обратную сторону?
Был период, когда я много размышлял о взаимодействии спорта и медиа. Знаю, что в некоторых профессиональных лигах игроков целенаправленно учат общаться с прессой, причем отводят этому очень серьезную роль. Нас же, когда я начинал играть, никто ничему подобному не учил. А когда нет большого опыта, очень легко попасть впросак. Хочешь сказать одно, но на эмоциях не всегда удается правильно сформулировать мысль, а уже поздно – все всё записали, сфотографировали и выложили в Сеть. Поэтому у меня не получается быть до конца честным даже с теми журналистами, кому я доверяю больше, чем остальным. Понимаю, что даже им нужны рейтинги, цитируемость, провокация, броские заголовки, скандал. Всего этого я очень не люблю.
Наверное, и я сам, и другие ребята моего поколения в свое время правильно поступали, когда отказывались от больших интервью, предпочитая концентрироваться на игре, не распыляться. Прямой зависимости между интервью и игрой, конечно же, нет. Если отказал журналистам в общении, это совершенно не означает, что в следующем же матче сделаешь хет-трик. Наверное, все дело здесь в ментальности. Если кто-то воспринимает интервью как обязательную часть профессии – это одно. А вот когда игрок искренне полагает, что интерес со стороны журналистов автоматически переводит его в ранг суперзвезды, – совершенно другое.
Но вот парадокс: один из моих ближайших друзей – именно спортивный журналист. Нобель Арустамян.
Наверное, свою роль сыграл тот факт, что я никогда не ассоциировал Арустамяна с журналистской публикой. Познакомились мы в 2006-м, а более плотно стали общаться спустя два года, когда в ЦСКА только-только начиналась подготовка проекта «Планета ЦСКА» на CSKA-TV. Нобель тогда работал на «Спорт FM», и его решено было пригласить в этот проект ведущим.
Я вообще очень люблю, когда люди профессионально выполняют свою работу, и Арустамян поначалу привлек меня как раз этим: эрудицией, причем не только футбольной, манерой разговора, умением слушать собеседника, интересно подавать информацию. Уже потом мы реально сдружились, тем более что, по сути, ровесники – Нобель всего на год младше меня. К нему мы с женой как-то ездили в Милан на день рождения, потом приезжали на свадьбу, которую Нобель и его жена решили отпраздновать в Тоскане. С удовольствием общаемся и сейчас, в том числе у меня дома, когда пересекаемся в Москве.
Вообще, для встреч с друзьями у меня есть в столице любимое место – ресторан «Паризьен» на Царской площади, неподалеку от динамовской «ВТБ Арены». Если я выбираюсь с друзьями или женой в какие-то другие места, приходится обязательно бронировать кабинку, чтобы нас никто не видел. Не потому, что хочу я выпить бокал вина или пива. Просто это дает возможность спокойно пообедать или поужинать, нормально отдохнуть. Понимаю же: если идешь в публичное, открытое для посторонних глаз место, нужно ежеминутно быть готовым к чему угодно.
А вот в «Паризьен» очень красивая веранда, да и вообще, считаю, по красоте, уюту и качеству еды это один из лучших ресторанов в Москве. Его любят все игроки ЦСКА, мы уже лет двадцать отмечаем там какие-то командные мероприятия, дни рождения или просто приезжаем поужинать после матчей.
Немаловажно и то, что управляющий рестораном Максим Алтунин – наш хороший друг и болельщик ЦСКА, разумеется.
Кстати, и моя страсть к рыбалке возникла во многом благодаря болельщикам. Один из них стал в свое время владельцем базы отдыха «Заповедная сказка» в Астрахани, и мы с Сергеем Игнашевичем, а потом и с братьями Березуцкими на протяжении шести лет ездили к нему в гости. Выбираться летом не всегда получалось из-за календаря, а вот зимние рыбалки превратились у нас в традицию. Тем более что я жил один, мог себе позволить такую роскошь – купить билет на самолет и полететь рыбачить.
Сама база расположена в очень удобном месте – практически в дельте Волги. Сорок минут – и ты уже на Каспии. О футболе там точно не думаешь – голова в условиях дикой природы разгружается полностью. Многие приезжают туда с тем, чтобы поохотиться, но я не охотник.
Как-то раз мы рыбачили с женой в Таиланде – поехали на платный пруд, который в переводе с тайского называется «Не поймать невозможно». Не знаю, что это была за рыба, но я тянул ее из воды минут сорок, думал даже, что не справлюсь, руки под конец просто отваливались. Сфотографировался с этой рыбой как положено, отдал ее сопровождавшему нас крошечному тайцу – отдельным удовольствием было видеть, как он эту рыбу на себе тащил. Но сам я тогда решил, что подобные рыбалки – не для меня. Вот с удочкой и поплавком посидеть – это да.
Знаю, что именно такую рыбалку любил Лев Иванович Яшин. Сейчас я очень хорошо его понимаю: смотришь, как