В моем понимании такая рыбалка, как в Астрахани, – это идеальный отдых. Порыбачил, вечером затопили баню, речка рядом. Зимой в тех краях не бывает особо холодно, вода в реке не замерзает. Ну и сама база сделана так, что каждый может найти себе занятие по душе: хороший ресторан, караоке, бильярд.
Я сам люблю и умею кулинарить, но должен сказать, что уха никогда не входила в число моих любимых блюд – с гораздо большим удовольствием я могу сварить куриный или мясной бульон. Но в Астрахани это скорее ритуал, священнодействие – приготовление настоящей рыбацкой ухи. Для этого сначала выбирается красивый берег – сухой, удобный, с красивым видом. Особым образом разжигается костер, в котелок зачерпывается вода из реки. Как закипит, начинается непосредственно процесс готовки: картошечка, лук, морковь, рыбьи головы, потом прочая рыба, какая есть. Обязательная деталь – достать прямо из костра раскаленное полено и затушить его прямо в котелке. Так положено – чтобы уха приобрела запах костра. Ну и рюмка водки туда же.
Понятно, что когда-то уха возникла как абсолютно примитивная еда: рыбу поймали, прямо на берегу ее и сварили. Всякие секреты и хитрости возникли уже потом, как и всевозможные рыбацкие байки. Но вообще рыбалка – это как футбол. В том смысле, что во времена прежних поколений игроков даже поговорка такая была: мол, интересен не сам матч, а все, что происходит после, когда поляну накрывают. Так и здесь. Если человек выпивает, вся рыбалка для него только за накрытым столом и начинается.
Я в этом плане не настоящий рыбак – крепче пива и шампанского ничего не пью, да и шампанское большей частью пробовал разве что из трофейного кубка после больших побед. Не потому, что считаю себя трезвенником. Просто была давняя история, о которой мало кто знает. Мы, молодые пацаны, выиграли чемпионат России в Омске, играя за сборную Москвы, купили по случаю победы пива, а кто-то из ребят постарше принес водку. Я и решил попробовать, что же это такое. Всем же в 15 лет хочется почувствовать себя взрослым.
Кое-как одну рюмку я тогда в себя запихнул, а спустя какое-то время мне стало так плохо, как не было никогда в жизни. Даже сейчас вспомнить страшно, что я той ночью пережил. С тех пор и решил, что крепкие напитки для меня – табу.
Я учил итальянский по пять часов в день в течение нескольких месяцев, чтобы общаться с журналистами и болельщиками. Но меня все равно упрекали в том, что я отношусь к ним недостаточно уважительно.
Работа с болельщиками – это часть специальной программы, существующей в любом клубе, и я раньше так к этому и относился – воспринимал фанатов как данность, одну из неизбежных составляющих своей собственной работы. Привык к тому, что они периодически приезжают к нам на базу или на стадион, чтобы выразить команде благодарность или, напротив, высказать какую-то критику, общаются с руководством клуба.
Такое не редкость, кстати. Фанаты всегда очень быстро реагируют на плохие результаты, на недостаток самоотдачи – в футболе это нормальное явление. И в большинстве случаев критика носит совершенно конструктивный характер. Тем более что надо понимать: те болельщики, которые пришли на стадион в достаточно юном возрасте, когда создавался и набирал силу газзаевский ЦСКА, сейчас уже стали такими же взрослыми дяденьками, как я сам.
Только по мере взросления я начал понимать, что клуб и те, кто за него болеет, – это всегда единое целое. Не считаться с этим было бы просто неразумно.
Не скажу, что без болельщиков тебя нет как личности – все-таки в игре ты делаешь себя сам и сам строишь собственную карьеру. Но вот то, как тебя воспринимают вне футбольного поля, во многом зависит от тех, кто тебя окружает. Это не только журналисты, но и болельщики – люди, которые всегда остаются рядом не только когда все хорошо и команда побеждает, но и в самые трудные времена.
Опять же, не сразу, но понимаешь, что эти отношения всегда носят двусторонний характер. Тебя любят, порой просто боготворят и готовы носить на руках, но и ты должен отдавать свою энергию, любовь, преданность не только клубу, но и людям, которые приходят на стадион, чтобы тебя поддержать.
Впрочем, «должен» – это не совсем подходящее слово. Скорее, поступать таким образом просто правильно. Ведь болельщики – это сердце клуба, причем при всей красивости фразы это вовсе не дежурные слова. Если у команды нет сердца, в чем тогда вообще смысл того, что мы делаем на поле?
Другой вопрос, что при достаточно тесном общении с болельщиками я не считаю нужным с кем-то дружить. Дело здесь не в каких-то принципах, скорее – в особенностях моего характера, какой-то внутренней осторожности, с которой я сближаюсь с людьми. Я могу пообщаться, сфотографироваться, поучаствовать в совместных мероприятиях, записать какое-то видео, но это отношения, которые я никогда не назову дружбой.
В мою жизнь очень трудно попасть новому человеку – даже самому искреннему, доброму и честному. И уж тем более – человеку с улицы, невзирая на его статус и финансовое состояние. Так было даже в школьные времена.
Едва ли не единственным исключением, если говорить о фанатской тусовке времен моей футбольной молодости, стало знакомство с Юрием Ефимовичем Василевским. На тот момент у него с партнером была своя компания, которая занималась экзотическими растениями, потом он остался один, и как-то так получилось, что мы реально стали общаться как друзья. Почему-то этого человека я в свою жизнь впустил, хотя на то, чтобы наше общение переросло в настоящую дружбу, понадобилось почти десять лет.
Все началось еще тогда, когда футболисты ЦСКА стали летать с фанатами в одном самолете. При таком неформальном общении довольно быстро замечаешь, как люди себя ведут, что их интересует помимо футбола, с кем интересно общаться, с кем не очень. В Василевском меня привлекло его отношение к жизни в