Из того, что напрягает и морально выматывает наиболее сильно, – это теоретические занятия, на которых я обязан присутствовать, как и любой другой член команды. Не люблю, когда люди говорят о том, что знают в своей профессии абсолютно все, и сам никогда не скажу так о себе применительно к футболу. Если рассуждать объективно, вратарей теоретические занятия касаются в меньшей степени, нежели полевых игроков. В моем случае это, наверное, правомерно вдвойне. Когда на протяжении 25 лет ты слушаешь по сути одни и те же установки: когда надо выбивать мяч, когда не надо, когда надо разыгрывать, когда нет, – становится действительно утомительно. Мне кажется, «старикам» в этом плане нужно делать какие-то поблажки. Когда в 2016-м мы с Леонидом Слуцким играли чемпионат Европы, он сразу мне разрешил не ходить вообще ни на одну теорию. Я и не ходил. Леонид Викторович в этом плане был крайне прагматичным. Он прекрасно понимал, чего ждать от каждого игрока, и, думаю, просто не видел смысла тратить время на то, чтобы объяснять игроку с моим опытом все то, что я давно и хорошо знаю сам. Тем более что в 2016-м я был далеко не худшим на поле во всех отношениях.
Устаю ли я от того, что в моей нынешней жизни принадлежу себе в гораздо меньшей степени, чем любой обычный человек? С одной стороны, да, но в то же самое время не стану утверждать, что моя жизнь как-то особенно тяжела. Все мы в той или иной мере связаны какими-то обязательствами: там заплати, здесь отдай, тут распишись, там улыбнись, тут хвостом повиляй.
А вот внутренняя усталость от необходимости постоянно жить по графику накопилась в моей голове до такой степени, что с каждым годом мне все больше и больше хочется путешествовать. А по факту – иметь возможность отключить мозг, телефон, интернет и общаться только с теми людьми, которых я хочу слышать и видеть.
Вполне допускаю, что и от этого состояния можно устать, а то и впасть в отчаяние или депрессию, понимая, что тебе не надо никуда идти, что тебя никто не ждет, не предлагает какой-то интересной работы. Хотя по большому счету каждый человек рано или поздно себя все равно где-то находит.
Еще одна проблема, с которой, завершая карьеру, так или иначе сталкиваются почти все известные и не слишком известные спортсмены, заключается в том, что не так просто бывает найти замену тому бешеному адреналину, которой получаешь в спорте. За себя я в этом плане, можно сказать, спокоен. Мне уже сейчас безумно интересно все то, что связано с развитием вратарской академии, со всеми моими проектами, в том числе и теми, что пока не реализованы, и объяснение здесь простое: мне и моим партнерам эти проекты никто не подарил, мы сами вот уже несколько лет идем по всем ступенькам, где-то набиваем шишки, где-то ломаем стенки, где-то меняем собственные стереотипы. Это точно не тот случай, когда какой-то добрый богатый дядя пришел ко мне с готовым предложением и сказал: «Хочешь порулить, парень? Вперед!»
Для меня вся моя нынешняя деятельность за пределами собственной игры в воротах носит большей частью менеджерский характер, и это тоже интересно. Когда я говорю о том, что не вижу себя профессиональным тренером, это не лукавство. Я ведь совершенно неслучайно выбрал вторым высшим образованием именно факультет менеджмента в Университете нефти и газа имени Губкина.
Мне было интересно именно это направление. Как раз в процессе учебы я все больше и больше понимал, что быть руководителем в большой госкорпорации или в футбольном клубе, когда у тебя в подчинении 500 человек, – это невероятно сложная и пока еще непосильная для меня работа. А вот профессионально заниматься своим детищем, контролируя абсолютно все этапы, я готов.
Точно так же мне интересно придумывать какие-то новые направления, которые развивали бы наш футбол в целом.
Была бы моя воля, я, например, выстроил бы по одной методике всю систему подготовки вратарей, начиная с детских команд и вплоть до основного состава. Во-первых, это давало бы некую гарантию того, что игроки, которые приходят во взрослый клуб, уже правильно научены каким-то ключевым вещам, а во-вторых, позволяло бы оградить футбол от самодуров-тренеров, чтобы они даже не пытались учить детей как придется, основываясь на том, как когда-то играли сами.
Работа с детьми – очень интересная штука. С одной стороны, надо постоянно держать в голове, что они не такие, каким был ты сам, могут не так быстро соображать, и не факт, что с ходу поймут то, что самому тебе кажется элементарным. Порой на поле вижу, как новые ребята приходят из академии, начинают играть на позиции вратаря, и первым делом хочется спросить: «Кто вас учил мяч ловить?»
Для меня в этом заключаются азы профессии: умение правильно и хорошо обращаться с мячом для вратаря столь же важно, как для любого полевого игрока. Но потом, после тренировки, я каждый раз думаю о том, что не должен равнять себя и нынешнее поколение хотя бы потому, что моим вратарским развитием занимались совершенно выдающиеся люди.
Сейчас в футболе встречаются даже такие тренеры вратарей, которые пришли из мини-футбола, имеют достаточно приблизительное представление о том, как все происходит на большом поле, но никого не слушают. Смотришь порой со стороны, хочешь что-то подсказать, а потом сам себя останавливаешь: зачем это делать, если людям твои советы не нужны?
Собственно, это было одной из причин, по которой мы с Чановым задумались о создании вратарской академии, а сейчас хотим, чтобы подобных школ в стране становилось все больше и больше. Наверное, в этом снова проявляется специфика моего характера, но я убежден: в жизни нужно делать то, что ты умеешь. Вот и в своей работе я не сторонник того, чтобы прислушиваться к чужим советам и рекомендациям: если в чем-то ошибусь, это будет моя собственная ошибка, из которой я сделаю выводы, но глобально всегда буду делать то, чего хочу сам.
Это в определенной степени касается и моего текущего контракта с ЦСКА, который мы подписали с генеральным директором клуба Романом Бабаевым. Я продолжаю играть не потому, что связан какими-то обязательствами, а потому, что мне