– Думаю, могу, – сказала Робин. "Они оба были похожи на Труляля и Труляля вместе – только представьте себе этих круглолицых детей". – Ты узнал, что Десима – твоя сводная сестра.
Он поднял взгляд, его заплаканное лицо выражало ужас.
– Как..?
– Я прочла интервью с Козимой в журнале и увидела, что она прошла тест ДНК. Потом я поняла, что вы все немного похожи, – сказала Робин. – Дино, Десима и ты.
Руперт небрежно вытер лицо белым рукавом официанта, но слезы все еще текли из его глаз. Робин подумала, что у него очень приятное лицо: не то чтобы красавец, но в жизни он выглядел лучше, чем на фотографии, которую они со Страйком показывали людям, связанным с Уильямом Райтом.
– Как ты узнал? – спросила она.
Вытерев лицо рукавом второй раз, Флитвуд сунул руку в нагрудный карман жилета, достал пачку "Мальборо Лайтс", закурил и хрипло сказал:
– Валентин.
– Он тебе сказал?
– Не… точно, – ответил Флитвуд.
Робин ждала. Флитвуд курил целую минуту, не говоря ни слова, а затем сказал:
– Он с самого начала очень на меня и Десиму нападал… однажды ночью он очень разозлился в "Дино" и сказал мне, что Дино спал с моей матерью, что у них был роман… сказал, что застукал их вместе на диване, когда был ребенком… потом… не знаю, он, наверное, запаниковал, что сказал лишнее… попытался отступить, сказал, что пошутил, и, пошатываясь, вышел из клуба…
– На следующий день я позвонил ему, и он сказал мне, что просто хотел, чтобы я держался подальше от Десси, и что он сказал это только для того, чтобы попытаться отпугнуть меня… но..
Флитвуд глубоко затянулся сигаретой, а затем сказал:
– В тот день я посмотрел на Дино и… увидел это. У него, Десси и меня – у всех троих круглые лица и… коротковатые шеи. Я всегда знал, что никогда не был похож на Питера Флитвуда… Я даже не похож на свою маму, разве что она была светловолосой… так что… чем больше я смотрел на себя в зеркало, тем яснее понимал, что больше похож на Лонгкастера, чем на Флитвуда…
– Ты рассказал Десиме?
– Черт, нет, – сказал Флитвуд, на мгновение закрывая глаза. – Я просто… я прошел один из тех ДНК-тестов… и да. Он совпал с тестом Козимы, который она прошла онлайн… он показал, что мы сводные брат и сестра… что, блядь, многое значило. Моя тетя всегда меня ненавидела… она, наверное, знала, что я ей не родственник, но ей пришлось тащить меня на себе. И она всегда, блядь, ненавидела Дино Лонгкастера… ей, наверное, было отвратительно видеть, как я взрослею и становлюсь все больше и больше похожим на него.
– Так ты пошел на вечеринку к Саше, потому что…?
– Я хотел выяснить все с этим чертовым Валентином, – сказал Руперт. Он еще раз глубоко затянулся сигаретой, выдохнул и добавил: – Я был так зол, блядь. Если бы он предупредил нас с Десси с самого начала, этого бы не случилось. Или даже если бы он сказал это до того, как она забеременела… трусливый мудак. Он не хотел расстраивать Дино, вот в чем дело. Не буди лихо, пока оно, блядь, тихо… Не понимаю, какого хрена Козима плакала. Может, она думала, что я устрою скандал в газетах или что-то в этом роде. Дино, блядь, ненавидит прессу. Или, может, подумала, что я буду претендовать на наследство Дино, зная ее… боялась, что ей придется взять четверть, а не треть…
– Кто знает правду? – спросила Робин. – Альби? Тиш?
– Да, они, – сказал Флитвуд, и слезы все еще текли из уголков его глаз. – Только они. Мне нужно было кому-то рассказать. Я с ума сходил… инцест, – сказал он, глядя на стол, и Робин услышала ужас и стыд, которые, как она догадалась, терзали его почти год.
– Я читала, что люди, состоящие в родстве, но разлученные, могут при встрече испытывать влечение друг к другу, – сказала Робин. – Они чувствуют связь, ощущают ее. Это не ваша вина.
– Так говорили Тиш и Альби, но это легко говорить, когда дело не в тебе… Я спал со своей сестрой, черт возьми…
Робин не нашла, что на это ответить. Было странно и нелепо сидеть среди такой красоты, на фоне сверкающего вдали бирюзового моря и бугенвиллий вокруг, и обсуждать древнее табу, нарушенное двумя людьми, которые даже не подозревали об этом.
– Полагаю, ты знаешь о нефе? – пробормотал Флитвуд.
– Что ты украл его и продал леди Дженсон? Да, – сказала Робин.
– Он принадлежал моей матери, – тихо сказал Флитвуд. – Он принадлежал Легардам. Я все еще Легард, этого у меня никто не отнимет. Дино не имел на него никаких прав. Это все, что я когда-либо у него возьму, но он был мне должен. Он, черт возьми, был мне должен.
– Руперт, Десима себя мучает. Она думает, что ты мертв. Она думает, что это ее вина…
– Я умер в подвале магазина серебряных изделий, – сказал Флитвуд, снова на мгновение закрыв глаза. – Знаю, Альби мне рассказал. Но я позвонил твоему партнеру…
– Она не поверила, что это ты. Руперт, было бы гораздо лучше – гуманнее – если бы ты позвонил Десиме и сам все объяснил.
Казалось, он задумался. Робин отхлебнула кофе, размышляя о том, что, поскольку она нашла его так легко и быстро, у нее не было причин откладывать свое возвращение в Лондон. Когда сардинское солнце грело ей спину, а над головой колыхались бугенвиллии, она вспомнила, как Мерфи спрашивал, почему они никогда не ездили вместе за границу, а затем, неизбежно, о спрятанном в портфеле платиновом кольце с бриллиантом. Она была уверена, что у нее осталось четыре дня, прежде чем он сделает ей предложение в "Ритце". Робин ничего не сделала, чтобы предотвратить предложение, потому что не знала, как сделать это, не выдав то, что она обыскала его личные вещи.
– Видишь ли, – слабо проговорил Флитвуд через стол, – я все еще люблю ее. Я очень старался этого не делать… но это так.
– И она все еще любит тебя, – сказала Робин, – но теперь у тебя есть ребенок, Руперт. Вам двоим нужно что-то придумать. Ты не можешь прятаться вечно.
Руперт затушил