– А давай этому бандюку дом спалим! – поступило неожиданное предложение от Лапушка.
– А это возможно? – удивилась я.
– Ещё как! Ты пустишь магическую, волну через окно, а я её усилю и направлю в дом бандюка. Дом деревянный, вспыхнет как спичка, вот увидишь.
Я ненадолго задумалась, даже поймала себя на том, что коварно улыбаюсь, представляя, как из горящего дома, тряся животом, выбегает староста с испуганными глазами, как и вся его семейка. И опять же улыбка тут же сошла, когда представила, что ветер может разнести искры и загорятся другие дома, кто-то может погибнуть…
– Давай. Ну давай, а! – подзуживал Лапушок, усевшись мне на колени и заглядывая в глаза.
– Ни в коем случае! На преступление я не пойду, даже если обидчик заслужил. Если пламя разгорится, я не смогу его остановить.
– Эх, добрая ты, Мари. А вот Беренги не такие. Их следовало бы проучить! – Он воинственно сжал лапки в кулачки, но замер, навострив ушки, когда мой живот заурчал от голода.
Я с обеда прошлого дня не ела. Только детей успела накормить. Хорошо, что много чипсов и колечек наделала для ярмарки. Люсиль и Эван хоть поедят.
– Сейчас вернусь!
Не успела спросить: “куда он?” – Лапушок вылетел в окно.
Вскоре вернулся с большим яблоком, оказавшимся на вкус сладким, сочным, душистым. Затем принёс ещё несколько.
– Что бы я без тебя делала? – Утолив голод, я почувствовала невероятную усталость. Растянулась на сене и стала благодарно поглаживать Лапушка по спинке и крыльям. С ним мне было спокойнее и теплее. – Мой спаситель.
Сон сморил меня неожиданно.
Проснулась я от голосов, рядом Лапушка уже не было.
– Ничего она не сделает. Оформим происшествие, как кражу. Так к повышенному налогу добавим солидный штраф, и усадьба, братец, точно будет в наших руках…
Не знаю, проснулась ли я, потому что почувствовала, что решается моя судьба, или потому что голос был противным, но услышав его лишь раз, я сразу вспомнила, что он принадлежит сборщику налогов… Прильнула к щели в двери и увидела, как у распахнутого окна сидят и беседуют староста и сборщик налогов.
Вот же подлецы!
От негодования в груди взметнулась волна жара. Но поддаваться нельзя. иначе я устрою пожар… Надо успокоиться и что-то придумать…
– А если она побежит жаловаться к своему господинчику, что игрушку чудную подарил?
– Да не будет он светиться. Господа с простолюдинками шашни крутят, да честь свою не марают. Так что ничего он нам не сделает.
– Ладно. Очень уж усадьбицу хочется получить. Лакомый кусок, но не мой, – трусливо проблеял Ральф Беренг.
– Делай как я говорю, и получит усадьба хорошего хозяина. Тебя… – заржал Казмур Уршар. – Мы хоть и двоюродные, да всё же кровная родня. Хорошо мне, хорошо тебе. А кто против пикнет – пожалеет…
У меня волоски встали дыбом.
У этих людей нет ни стыда, ни совести. Одна алчность в глазах!
Надо что-то делать, иначе… они на всё пойдут…
И во всей деревне не найдется ни одного человека, который бы осмелился выступить против!
В отчаянии я металась по сараю, искала выход. Пыталась придумать план. Хотя бы отчаянный. Уже готова была рискнуть применить дар, как вдруг…
Раздался оглушительный грохот, голоса, крики…
Я приникла к щели и… увидела, как во двор по обломкам горевших ворот въехала роскошная карета с золоченым гербом.
Она остановилась. Её дверца распахнулась, на землю спрыгнул Марк! В дорогом камзоле, расшитом золотом…
– Хватайте всех! – приказал он, огляделся и… направился в сторону сарая, будто бы точно знал, что я тут.
Он приближался, а я смотрела на него и не верила, что это всё правда. Марк не мог приехать! Зачем ему мчаться сюда? Да и как он узнал, что я в беде? А стоило увидеть, как горят раскаленным золотом его глаза, я отшатнулась от двери. Запнулась и едва не упала.
И именно такой, испуганной, и увидел меня он, когда выбил дверь.
– Мари? – шагнул ко мне, легко взял за плечи. – Клянусь, негодяи понесут наказание. Больше никто не посмеет причинить тебе вред.
Марк осторожно, бережно довёл меня до кареты, распахнул дверь и заботливо усадил.
– Побудь здесь, пока я разбираюсь, – он улыбнулся, и у него изо рта повалил сизый дымок.
– Марк, умоляю, не надо огня! – ухватилась я за его руку. – Здесь всё деревянное. Одна искра – и в деревне случится беда!
Марк набрал в грудь воздуха, прикрыл глаза… Несколько мгновений, и сизый дымок прошёл. Как и цвет глаз Дракона стал синим, со стальным, холодным оттенком.
– Я и не собирался дом сжигать, Мари, – по-доброму улыбнулся Марк. – Прости, что напугал. Иногда мне тяжело контролировать гнев.
Когда дверца кареты захлопнулась, и Марк ушёл разбираться с негодяями, я пришла в себя и заметила, что на другом сидении кареты сидит дед Митруш и смотрит на меня с улыбкой.
– Вы? – догадалась я.
– Успели, – кивнул он, взволнованно жамкая натруженными руками выцветшую на солнце шляпу. – Я как услышал, что Беренг творить удумал, побежал в город. Встал у торгового ряда и стал ждать. Думал, господин Дракон, авось придёт. И он пришёл. Увидел меня, сразу спросил, а где вы, госпожа. Ну я и поведал ему, что творится у нас.
Правда, думал, там же на месте и помру от страха. Глаза -то у дракона ох какие жуткие! А потом он ухватил меня своей могучей пятерней и потащил за собой. Не успел моргнуть, а мы уже в карете господской мчимся. Я только и успевал путь показывать. А как ворота указал, милорд высунулся в окно и как полыхнул огнём!
Что тут началось!
Я слушала его, затаив дыхание. И всё равно, видя в окне, как Марк и его кучер связывают Беренгов, не могла поверить, что всё так удачно разрешилось.
Нет-нет, наверное, я сплю тревожным сном, и это мне всё снится!
Когда все были связаны, а перед домом старосты собралась толпа, вышел Марк. Вышли и мы из кареты с дедом Митрушем, чтобы лучше слышать и видеть происходящее.
– Я заберу этого мошенника, – кивнул дракон на связанного Ральфа Беренга, и его подельника, – с собой. К мэру, чтобы они получили по заслугам. Все молчали, только жена Беренга и сын голосили, чувствуя, что отныне в деревне