Поезжайте по часто заметаемому следу на север от Дудинки, по правому берегу могучего Енисея, и вы увидите в 600 – 700 километрах от полярного круга консервную рыбообрабатывающую фабрику Усть-Порта, оленеводческие колхозы ненцев, огромное строительство на о. Диксона, водолазов ледяного моря и многое другое, что будет ясно говорить об этой новой жизни. Нарты внезапно стали.
– Что случилось, Егор Иванович?
– Спроси Орлика, он расскажет, – кивнул каюр на собак.
Я вопросительно посмотрел на передового. Всегда деятельный, с неутомимым видом озорника и честного пса, добросовестный вожак теперь лежал, на снегу и жадно ел его; хвост его опустился, бока ввалились… Я видел – пес очень устал. Всем своим видом он решительно отказывался двигаться дальше. Остальные собаки выражали полную солидарность со своим вожаком.
Вдруг тишина донесла до нас далекий, но звонкий собачий лай. Упряжка насторожилась. Шерсть поднялась у каждого пса на спине дыбом.
– Километра три до станка Амбарное, семьдесят от Дудинки, – говорит Кузнецов. – Там ночевать будем. Эх, чорт! Если бы не эта проклятая изуродованная дорога, мы проехали быстро, до Норильска всего двенадцать часов!
Заслышав лай, псы пошли живее. Ветер со станка гнал уже нам навстречу знакомый желанный запах дыма… Дым – значит тепло, чай и пища… Действительно, скоро показался и сам станок, вернее, признаки его, ибо дом был до труб занесен снегом. Мы увидели повозки всех систем и назначений и народ, вышедший встречать нас.
Разрез станка „Теремок под снегом". Пунктиром обозначена высота снежного заноса, утепляю него станок и предохраняющего его от выдувания ветром.
Надо сказать, что наше вступление в радушный станок оказалось несколько необычайным и, пожалуй, трагичным. Все дело было в Джеке – молодой лайке станочника Ковалева. Это его задористый лай слышали мы в тундре, это он по наивности собачьей души своей решил познакомиться с полуволками кузнецовской упряжки. Когда все население его вышло нам навстречу, по-хозяйски гостеприимный Джек решил встретить нас и поласкаться в своей собачьей среде. Бедный, наивный Джек! Он по неопытности доверился волкодавам Егора Ивановича. Радушно помахивая пушистым хвостом, пес мчался с горы навстречу нашей разгоряченной, усталой и злой упряжке. Егор Иванович пытался остановить собак, бил и кричал на них, но разве можно уговорить волка!
В первую же секунду, когда бедняга Джек достиг передового, Орлик мертвой хваткой, какая присуща только:волку, схватил его за горло, молниеносно поднял в воздух и уже мертвого, через голову кинул товарищам в качестве добычи. Это была и ужасная и вместе с тем красивая картина. Восемь наших огромных псов только на одну десятую минуты сгрудились в лающую, визжащую и лязгающую зубами кучу и так же внезапно разбежались по своим местам, оставив на окровавленном снегу пару костей и клочья шерсти.
Это было все, что осталось от веселого, общительного и ласкового Джека со станка Амбарное.
Родившись в станке, с детства привыкнув к людям и необъезженный, Джек не подозревал силу зова предков, зова борьбы и торжества над побежденным, что так усиленно поддерживал в своих ездовых собаках Егор Кузнецов. И, пожалуй, этими стараниями он и добился славы лучшего каюра с лучшей упряжкой на Таймыре.
Обычно половину своих собак – Орлика, Пясинца, Черноножку и Учу-,ма Кузнецов постоянно держал изолированными от всего живого и дажеот света. Естественно, собаки дичали; они отвыкли от людей, от говора, от света. Поэтому они вели себя в упряжке на воле, как истинные дикари, кидаясь на все живое. Это были действительно звери, но звери, подчиняющиеся мудрости и разуму хозяина. В их глазах каюр был поистине бог. Он заставлял их до изнеможения работать, но он давал им и свет, и пищу, только он ласкал их грубой, скупой, но такой пленительной лаской северянина. Власть над собаками простиралась у Егора Ивановича прямо-таки до невероятных размеров. Во время езды достаточно ему было назвать имя собаки, которая отвлеклась от тягла и недружно шла, как пес, словно уличенный в чем-то ужасном, распластывался на снегу, отдавая свои последние силы… Зато как радостно-бурно ликовали псы, когда на остановках каюр подходил к ним, трепал по шее, счищал лед на мордах, осматривал лапы и, если нужно, бинтовал порезы.
Теремок под снегом (план): 1 – стойла конские, 2 – склады, 3 – колода для воды, 4 – печка-буржуйка, 5 – топчан, 6 – общий стол, 7 – скамья, 8 – русская печь, 9 – комната станочника, 10 – плетки для собак, 11 – собачьи поилки.
В отличие от камчатских каюров, Кузнецов никогда не бил собак остолом [1] и даже не брал его с собой в поездки.
[1 Остол – деревянная палка которую бросает в собаку каюр с нарт.]
Несмотря на печальное происшествие, нас встретили радушно, окружили, тепло жали руки и пригласили греться у печи…
Прежде чем нарисовать перед читателями картину обстройки, жизни и нравов тундровых станков на Таймыре, следует объяснить, что же такое станок, для чего он служит и кто живет на нем.
Стационарные села и поселки за полярным кругом чрезвычайно редки. Обжитые места разделяют сотни безлюдных, диких, бездорожных километров. Естественно поэтому, что в этих промежуточных этапах нужно было создавать станки. До революции такие станки были, кроме всего прочего, еще и чрезвычайно выгодными предприятиями. В те годы они являлись собственностью крепких кулаков, купцов и торгашей, скупавших пушнину и торговавших спиртом.
Ныне в советский Таймыр завозится такое множество культтоваров и продуктов, по тундре едет столько советских работников, что самолеты не могут обслужить все потребности в перевозке людей и грузов. Поэтому сеть станков сейчас расширилась и укрепилась. Ими пользуются для отдыха и ночевки путники, передвигающиеся на оленях, лошадях, на собаках. Станки разбросаны от Дудинки (центр Таймырского нацокруга) по всем румбам компаса: на юг до Игарки, на север до Гольчихи, на восток до Хатанги. Сейчас подавляющее число станков находится в аренде у колхозников, у интегральной кооперации или обслуживается риками и советами.
Что же представляют собой станки?
Неопытный тундровый путник будет несказанно удивлен, не найдя признаков домов в прямом смысле этого слова. Где же живут люди? Но вот ему показывают дым, идущий прямо из снежного бугра, обращают внимание на широкий снеговой тоннель, уходящий под этот снежный бугор, ион догадывается: весь станок засыпан снегом! Да, обычно станок утопает в снегу. Его не разгребают отчасти ради сохранения тепла, отчасти потому,