Институт красной профессуры – специальное высшее учебное заведение ЦК ВКП(б) для подготовки высших идеологических кадров партии и преподавателей общественных наук в вузах. К приемным экзаменам поначалу допускались только лица с высшим образованием. Но с 1922 года слушателями становились исключительно по решению мандатных комиссий райкомов и обкомов партии. Вплоть до 30-х годов практиковалось присвоение профессорского звания после окончания Института красной профессуры. В этом учебном заведении преподавали Н. И. Бухарин, М. Н. Покровский, А. В. Луначарский, Е. М. Ярославский, К. Б. Радек и другие известные теоретики марксизма. С докладами периодически выступали И. В. Сталин, Л. Д. Троцкий, Л. М. Каганович. Хотя последний не имел даже среднего образования. Многие из перечисленных впоследствии легли под нож, заточенный их собственными руками.
Среди выпускников – известные партийные деятели: М. А. Суслов, А. С. Щербаков, Н. А. Вознесенский, А. Я. Пельше и др.
Поэты С. П. Щипачев, А. А. Сурков и другие классики советской поэзии. Стихи Суркова, ставшие песней – «Бьется в тесной печурке огонь», вошли в сокровищницу отечественной поэзии.
Но вот что примечательно. В 30-е годы кузницей новой советской интеллигенции стал ИФЛИ – Московский институт философии, истории и литературы. Его перед войной окончили (заочно) А. И. Солженицин и Г. С. Померанц – будущие ниспровергатели коммунистической утопии. Как такое могло случиться?
Все просто – и непросто. Дух действительно дышит, где хочет. Люди Духа в любых, даже самых неблагоприятных, обстоятельствах находят друг друга, образно говоря, по запаху человеческих феромонов, определяющих сексуальное тяготение противоположных полов друг к другу. Если кого-то смущает биологическая аналогия, поясню: любовь к женщине и любовь к истине вполне сопоставимы, ибо в основе той и другой любви лежат сильнейшие эмоции, овладевающие человеком целиком, наполняющие смыслом его существование.
Что же касается новой советской интеллигенции, то, жадно припадая к источникам знаний, пусть и изрядно замутненным марксистской догматикой, эти рекруты системы (не все, но те из них, кто был рожден от Духа) рано или поздно приплывали на другие берега (об этом – автобиографический роман В. Набокова «Другие берега», где автор повествует о периоде своей жизни длиной в 40 лет).
Почему это происходило? Потому что ни на минуту не прекращался кровоток культуры. В биологии кровоток – это циркуляция крови по организму. Роль насоса выполняет сердце – как у животных, так и у людей. Но сердце человека – это еще и средоточие чувств. Недаром мы справедливо утверждаем, что у нас болит сердце или душа (что, впрочем, одно и то же) за близких нам людей.
У людей Духа срабатывает интуиция. Даже в том случае, когда они не обладают всей полнотой информации, не располагают знанием исторических фактов. Иначе как объяснить оказавшиеся пророчеством стихи девятнадцатилетнего юноши Ивана Елагина, написанные им в 1939 году, когда вся официальная пропаганда славила «добровольное» присоединение прибалтийских государств к СССР:
О, нет ни гнева, ни обиды:
Россия – тень, и сердце – тень,
И все суставы перебиты
У городов и деревень…
Течет исплаканное небо
К чужой стране, к чужим дверям…
То Кремль – гигантская амеба —
Вытягивается к морям!
Рвись, проволока на заставах,
И пограничный столб – вались!
В лесах литовских, в польских травах
Теки, воинственная слизь!
Быть может, выйдя за пределы,
Заполня мир, ты сгинешь в нем,
Ты станешь грязью поределой —
И высохнешь – и мы вздохнем…
И еще: люди Духа неизменно тянутся друг к другу, образуя могучие кучки. Кучка – это на первый взгляд так мало людей, капля в море! Но она могучая в силу того, что культуру всегда развивает творческое меньшинство.
Разительный пример такого единения в самое неподходящее репрессивное время дает история арбузовской студии. В шестом номере журнала «Знамя» за 2021 год опубликованы письма студийцев.
В этом году исполнилось 80 лет с того февральского дня, когда в клубе в Малом Каретном переулке состоялась премьера спектакля «Город на заре» Государственной московской театральной студии под руководством Алексея Арбузова и Валентина Плучека. Плучек и Арбузов последовательно выращивали из студийцев культурных людей.
В работе над спектаклем принимали участие будущий известный драматург Исидор Шток, актер Зиновий Гердт, поэт и драматург Александр Галич, будущий известный поэт и переводчик Леон Тоом и другие знаковые фигуры отечественной культуры. Руководители студии были мейерхольдовцами. Поэтому неудивительно, что они успели встретиться с великим режиссером незадолго до его ареста.
У студии образовался круг друзей – студийцы называли их в шутку опричниками (обыгрывая буквальное слово «опричь» – «кроме»). Среди «опричников» – будущий философ и культуролог Г. С. Померанц; философ и харьковский педагог В. С. Библер, автор и разработчик замечательной идеи – диалога культур. Именно от них потянутся ниточки к послевоенной оттепели. Плучек останется до конца верен идеям опального Мейерхольда. Пройдут годы, и Театр на Таганке Ю. П. Любимова не без оснований станут называть разрытой могилой Мейерхольда.
Администратор студии – Савелий Дворин. В годы оттепели он станет директором Дома культуры МГУ, где возникнет студия «Наш дом», из которой вырастет театр Марка Розовского. А среди питомцев студии – Вадим Жук, чьи капустники осветляли жизнь и Ленинграда, и Москвы, Геннадий Хазанов. Достаточно, чтобы убедиться в том, что ничто в культуре не проходит бесследно, но, наслаиваясь, только укрепляет ее фундамент, приумножая ее неисчерпаемый запас.
Что добавить к этому? Разве только то, что в интернетную эпоху, когда весь мир стал прозрачным, непосредственные контакты людей культуры упростились и оборвать их уже никому не удастся.
Да что я все о чиновниках да о чиновниках. Так называемые специалисты наносят свои удары по культуре, прячась за новомодными терминами «постправда» и «новая этика».
За обоими терминами прячется бесстыдная фальсификация истории и культуры.
Школьникам рекомендовали не открывать рот широко
Учебным заведениям необходима ликвидация ресурсного неравенства.
Чудны́е дела творятся нынче на ниве образования. Впрочем, поставив ударение и на первом слоге, мы не ошибемся. Почему? Да потому что многое из происходящего в школах «ни в сказке сказать, ни пером описать». Оно настолько фантастично, что поверить в реальность излагаемых ниже фактов человеку, не связанному с системой образования, трудно.
Мне звонит коллега, директор школы в одном из