— Нас не нужно уверять, Джоанна, — ответила Элеонора. — Мы верим.
Тут все рассмеялись, и Джоанна принялась рассказывать, какие празднества она устроит на своей свадьбе. Непременно будет маскарад — как она обожала маскарады! Будут театральные представления и турниры.
— Но свадьбы не бывает без жениха, — сказала Маргарита. — А твой мертв.
— Утонул, бедный Гартман! Мы ведь этого желали, не так ли, Элеонора?
— Что за вздор! — сказала Элеонора. — А теперь я пошлю за Перро и скажу ему, что нужно сделать с этими нарядами. Столько моих платьев нуждаются в починке.
— Нам нужны новые, — пожаловалась Джоанна.
Тем не менее Элеонора послала за портным Перро и обсудила с ним, как можно починить ее одеяния, тогда как некоторые уже были слишком изношены для починки, и ей понадобятся новые.
Перро стремился починить как можно больше, ибо Эгидий де Оденар предупредил его, что леди Джоанна тратит больше денег, чем ему было дозволено выдавать.
Он осмотрел сюрко, и пояса, перехватывавшие их на талии, и мантии, отороченные мехом и такие длинные, что подметали пол. Он подсчитал, сколько понадобится серебряных пуговиц и сколько золотых.
Он довольно робко предположил, что мантию леди Джоанны следует починить, и, возможно, он сможет найти немного меха, чтобы заменить изношенные места.
— Не стану я носить заплатанную мантию! — вскричала Джоанна. — Это будет заметно, и люди скажут, что королевские дочери одеваются как нищенки.
— Уверяю вас, миледи, после починки эта мантия будет выглядеть весьма и весьма прекрасно.
— Прекрасно в ваших глазах, возможно, но не в моих. Я хочу новую, ибо не позволю людям видеть меня в том, что вы из этого сотворите.
— Миледи, боюсь, средства не позволят мне приобрести новую мантию.
— Вы не будете латать эту.
— Но, Джоанна, — сказала Элеонора, — если Перро этого не сделает, что ты будешь носить вместо мантии?
— У меня будет новая.
— Но ты же только что слышала…
Тут Джоанна пришла в ярость.
— Я не потерплю, чтобы мной командовал портной Перро! — вскричала она.
— Я не стремлюсь командовать вами, миледи. Лишь сообщить, что выделенных денег на это не хватит.
— Как я ненавижу эти пошлые разговоры о деньгах! Это все потому, что короля нет, и вы думаете, что можете нами помыкать, мастер Перро.
Бедный Перро был так расстроен, что едва не плакал.
— Перро, — вскричала Джоанна, — я с вами закончила. Я не стану больше обсуждать, что мне иметь, а чего не иметь. У меня будет то, что я захочу.
С этими словами она повернулась и вылетела из комнаты, оставив бедного Перро в полном смятении и унынии.
Элеонора утешила его:
— Принцесса Джоанна со временем поймет, что нельзя тратить деньги, которых нет. Прошу вас, не огорчайтесь, мастер Перро. Я скажу отцу, что это произошло не по вашей вине. А теперь давайте посмотрим, что нужно для моих нарядов, и я обещаю, что не стану просить больше, чем мне положено.
Перро возблагодарил Бога за спокойную рассудительность принцессы Элеоноры и мягкую доброту Маргариты. От других слуг он, конечно, знал, что принцесса Джоанна — настоящее испытание.
Когда Перро ушел, Элеонора сказала Маргарите:
— Не переживай. Забудь. Ты же знаешь Джоанну. Рано или поздно ее гнев пройдет. Тогда она попытается загладить свою вину перед Перро.
— Очень на это надеюсь, — сказала Маргарита. — Бедный Перро так расстроен.
Джоанна оправилась от своего гнева, но за Перро не послала. Она твердо решила получить то, что хотела, поэтому послала за купцами и накупила нарядов, не скупясь. Она была одета богаче любой из сестер и отказывалась носить одежду, починенную Перро. Когда Элеонора указала на то, что она накапливает долги, которые придется платить, та ответила:
— Да, я поговорю с королем, когда он вернется. — Она лукаво улыбнулась Элеоноре. — Он будет так рад вернуться к семье, что простит нам все.
Элеонора подумала, что это, вероятно, правда, но сама бы никогда не стала делать долги, как Джоанна, ибо к возвращению отца ее сестра будет по уши в долгах.
***
В декабре того года три принцессы отправились в Гластонбери. Король и королева устроили для них эту поездку еще до своего отъезда на континент. Хорошо, сказал король, чтобы народ видел благочестие королевской семьи, а три девочки были теперь в том возрасте, чтобы показать стране свою набожность. Когда король вернется в Англию, нужно будет собрать деньги на их замужество, ибо он не мог вечно держать всех своих дочерей в девицах. Так пусть же народ увидит, какие они добрые и благочестивые девушки.
Гластонбери было важнейшим из аббатств, ибо в нем хранились кости, почитаемые за останки короля Артура; а поскольку об этом монархе много говорили во время восстания Лливелина, он стремился напомнить людям, что Артур принадлежал не только валлийцам, но и англичанам.
То, что принцессы отправились в путь зимой, делало их паломничество еще более похвальным, ибо путешествие по стране в сезон снегов и морозов не было роскошью, а если даже и не было достаточно холодно, то приходилось бороться с дождем и грязными дорогами.
Итак, они отправились в путь, и ехали они не верхом, а в колесницах, в центре большой кавалькады из рыцарей, дам и слуг всех рангов.
Куда бы они ни приезжали, народ выходил их приветствовать. Не было сомнений, что правящие король и королева были популярнее своих предшественников.
Их тепло встречали во всех аббатствах, где они останавливались, и на то была веская причина, ибо по общепринятому обычаю королевские визиты означали королевские дары.
Отдав дань уважения мощам в Гластонбери, они отправились в обратный путь, заехав в аббатство Серн в Дорсетшире, чтобы поклониться раке святого Этельвольда. Рождество они провели в Эксетере, где оставались до середины января, и в Вестминстер вернулись уже в феврале.
Именно в это время произошла яростная ссора между Джоанной и Эгидием де Оденаром, когда тот без обиняков заявил ей, что больше не может выдать ей денег. Она потратила настолько больше своего содержания, что он должен немедленно прекратить выдачу, пока купленное ею не будет оплачено.
Это был один из тех случаев, когда гнев Джоанны был неудержим. Мысль о том, что