Огонь!
Именно он разгорается внутри меня, норовя сжечь все подчистую. Называется, впервые за долгое время я не стала врубать в себе ревнивицу и подумала о работе, и на тебе: Дима сам вмазал меня лицом в мысли о других бабах. Точнее, об одной определенной.
Злость растекается по рукам, провоцируя меня сию же секунду швырнуть чертов поднос в стену, однако я какими-то немыслимыми силами удерживаю себя от этого агрессивного поступка. Жаль лишь, что не успеваю вовремя прикусить язык.
– Понятно. Значит, даже при смерти найдешь в себе силы ответить своему любимому Ангелу, – констатирую я язвительно и с грохотом ставлю поднос на тумбу рядом с Димой. – Может, ей стоило бы прилететь сюда и избавить меня от необходимости лечить тебя?
Кажется, вокруг моей персоны воцаряется такой накал, что, если чиркнуть спичкой, неминуемо случится взрыв. И мне никак это не исправить. Черт!
– Это что только что было? – приподняв одну бровь, Дима вопросительно смотрит на меня.
– А что было? – пожимаю плечами. – Я принесла тебе пожрать. Так вот. Жри, – указываю на еду.
– Ты поняла, о чем я спросил.
Конечно поняла, однако не хочу ничего отвечать. Любое мое слово сыграет против меня.
– А вот я не понял, что за вспышка ревности сейчас была? – добавляет он, когда понимает, что не услышит от меня ни слова.
– Не льсти себе. О какой ревности ты говоришь? Мне просто надоело за тобой ухаживать, а еще мне мерзко от твоей беспринципности.
– Во-первых, тебя никто не просил за мной ухаживать, – строго отмечает он. – А, во-вторых, о какой моей беспринципности ты говоришь? Поясни.
– Я ничего не собираюсь пояснять. Твои отношения с Ангелиной меня не касаются. Мне просто мерзко от того, как ты поступаешь со своим кузеном.
Продолжая чему-то удивляться, Дима усмехается.
– Ты права. Мои отношения с Ангелиной тебя не касаются. Но тем не менее они тебя явно заботят.
– Я уже сказала тебе, что именно меня заботит, но ты, по всей видимости, оглох.
– А ты, по всей видимости, надумала себе что-то очень интересное и далекое от правды, раз так реагируешь на мое общение с Ангелом.
Меня передергивает от его нежного «с Ангелом». Ногти впиваются в ладони, но увы, боль не помогает унять ярость.
– Я ничего себе не надумала. Только правду. Или ты будешь отрицать, что спишь с ней?
Зачем спросила, идиотка? Зачем завязала этот разговор? Зачем опять проявляю перед ним эмоции? Он ведь снова их сожмет и раздавит. Втопчет в грязь, но не уничтожит.
– Я не собираюсь ничего отрицать, Каролина.
Сжал и раздавил.
– И уж тем более я не собираюсь перед тобой оправдываться. Чтобы делать это, нужно волноваться о твоем мнении. А мне плевать на то, что ты думаешь обо мне, – с тяжелым выдохом проговаривает он, глядя мне точно в глаза.
Втоптал в грязь. Но не уничтожил.
Не знаю, откуда беру силы выдержать лицо и не поддаться истерике. Наверное, все-таки какой-то сдержанности я за эти недели научилась, и она помогает мне не отреагировать на его равнодушную фразу.
– Это взаимно, Титов, – выдавливаю из себя презрительную улыбку. – А теперь заткнись и ешь. Выглядишь отвратительно.
Разворачиваюсь, чтобы покинуть спальню, но вопрос Димы тормозит меня:
– Они отравлены?
Закатываю глаза и оборачиваюсь.
– С моей стороны было бы глупо сначала пытаться тебя вылечить, чтобы потом отравить. Их пекла не я и даже не Мария. Это передала тебе Эльмира, бабушка того мальчика, которого ты спас. Так что ешь со спокойной душой. И смотри не подавись, – ставлю точку в нашем «радушном» разговоре и покидаю комнату, уже предвкушая, с каким трудом снова буду пытаться собрать свое сердце воедино.
Глава 17
Дмитрий
Только через четыре дня я нахожу в себе силы встать с постели и принять душ. Давно меня так не подкашивало, да еще и вполне обычное ранение. Но, видимо, нужно учитывать, что я уже не мальчик, который даже с серьезными травмами мог продолжать вполне себе функционировать. Как показали минувшие дни, больше это не работает.
Выбравшись из душа, проверяю телефон. Как и ожидалось, на экране высвечивается куча пропущенных звонков и сообщений, но из всех абонентов, пытавшихся связаться со мной, я созваниваюсь только со своим заместителем на Корте, Алексеем. Узнаю, как обстоят дела на главном предприятии и со сделкой с новыми поставщиками, а также уточняю насчет очередного подавления мятежа на севере острова. На сей раз желающих бунтовать против нового правления на Корте оказалось в несколько раз меньше, а значит, конфликт пошел на спад. Отлично. Хотя я даже не сомневался в подобном исходе. Люди часто реагируют негативно на изменения, делают поспешные выводы и начинают протестовать, даже толком не разобравшись, есть ли в этом смысл или польза для них. Мне не раз уже приходилось сталкиваться с неприятными проблемами, и я научился оперативно справляться с ними.
Убедившись, что Алексей все дни моего несанкционированного таймаута справлялся со всем без меня, я заканчиваю разговор и натягиваю шорты. С майкой же возникают проблемы из-за поврежденного плеча, и я на самом старте решаю отмести попытки надеть ее и покидаю спальню.
Несколькодневная диета дает о себе знать – голод лютый. Пить тоже хочется нестерпимо, поэтому первым делом я беру курс на кухню, где встречаю хлопочущую над завтраком Марию.
– Доброе утро, – приветствую я бодрым голосом, и женщина подскакивает от испуга.
– Ой, Дима, это ты! – охает она, прикладывая к груди испачканную мукой руку.
– Конечно я, кто же еще?
– Ты зачем встал и спустился?
– Есть хочу – умираю.
– Так позвонил бы мне, и я принесла бы тебе все, что пожелаешь. Тебе отдых нужен.
– Наотдыхался уже, – с улыбкой заверяю и хватаю из пиалы ветку винограда, заглядывая за плечо Марии. – Ммм… Вафли или опять блины?
– Сегодня планировала вафли, но если хочешь, могу приготовить и блины.
– Не надо. Я с удовольствием съем все, что дашь, – отвечаю и вслед за виноградом съедаю ломтик ветчины и сыр.
– Как я рада, что хоть у кого-то в этом доме появился аппетит, – радостно произносит Мария, и я хмурюсь.
– Не понял. Каролина до сих пор плохо ест?
– Нет, не плохо, но без аппетита. Только потому, что я заставляю, а не потому, что ей хочется.
Мысленно чертыхаюсь, нейтральное настроение сменяется раздражением и чем-то неприятным, чему я не хочу даже пытаться найти определение.
– Где она?
– Уехала в город.
– Зачем?
– В библиотеку.
– С каких пор она начала читать?
– Сказала, что ей