Я словно вышла к нему в обычной повседневной одежде. Ноль реакции. Телефонный разговор куда интереснее меня. И с кем на этот раз он беседует? С работником, партнером или Ангелом?
С остервенением сжимаю пальцами клатч, мечтая запульнуть аксессуар в темноволосый затылок Титова, но делаю пару вдохов и выдохов и призываю себя к спокойствию.
Новая жизнь. Новая я.
Плевать на Титова.
Я сама себе опора. Я – центр своей жизни.
Раз за разом повторяю себе эти слова, пока уверенно спускаюсь по лестнице, да только вот же черт! Мэй-дэй! Мэй-дэй! Мои центр и опора терпят бедствие, когда я, почти добравшись до низа, неудачно ступаю на очередную ступеньку и начинаю валиться вперед – своей шикарно накрашенной моськой в пол!
Пищу и сильно зажмуриваю веки, готовясь к боли от сломанного носа или челюсти, но грандиозная встреча с полом не происходит. Сильные руки ловят меня на полпути и удерживают за талию.
Все происходит за считаные секунды, поэтому, когда открываю глаза и вижу перед собой сосредоточенное лицо Димы, гадаю, как он успел так быстро среагировать. Причем не просто уберечь меня от травмоопасного падения, но и перевернуть меня лицом к себе.
За мгновение расстояние между нами сократилось с метров до жалких сантиметров. Его лицо так близко, что кончики наших носов практически соприкасаются, дыхания встречаются в воздухе, а яркая синева глаз затмевает весь обзор. Даже не сразу замечаю, что, оказывается, обхватила его шею и крепко держусь за нее, будто до сих пор боюсь падения.
– Спасибо, – тихо выдыхаю я, непроизвольно млея от терпкого запаха мужского парфюма. В последние недели я ощущала его только издалека.
Дима не отвечает, всего на миг спускает взгляд к моим губам, а затем двигается ниже и… сатанеет. Буквально сразу ощущаю, как он напрягается, а в цепком взгляде проявляется ярость.
Что опять не так?
– Смотри под ноги, – недовольно проговаривает он, вернув зрительный контакт со мной.
Секунда – и Дима ставит меня на ноги и резко отодвигается, окатывая мое тело холодом. Лишь руку обжигает прикосновением, когда небрежно поправляет упавшую с плеча лямку, тканью платья скрывая мою чуть оголившуюся грудь.
Вот же блин!
– Постарайся не потерять свой наряд на вечере. Там будет много важных людей, – добавляет он хлестко и зло, перекидывая свое раздражение на меня.
– Смотрю, кто-то сегодня не в настроении, – недовольно констатирую и порываюсь поднять клатч с пола, однако мой злой джентльмен опережает. Вручает мне сумочку и, напрочь проигнорировав мои слова, снова поворачивается ко мне спиной, будто смотреть на меня ему тошно.
– Идем, – выдает он и двигается к входной двери, даже не проверяя, последую ли я послушно за ним.
Что это, черт побери, с ним? Проблемы на работе или острове? Встал не с той ноги? Или просто решил меня позлить?
– Каролина, – предупреждающим тоном зовет он, открыв входную дверь.
Новая я. Новая я. Новая благоразумная, взрослая я, которая обязана достойно выдержать этот вечер.
Стискиваю зубы до скрежета и молча иду на чертов зов мужа. Так же молча, не прикасаясь и не глядя друг на друга, мы добираемся до автомобиля, где в салоне еще острее начинает ощущаться напряг, исходящий от Димы. Он зол. Причем сильно. И я понять не могу, его так сильно разозлила я, или что-то случилось?
– Ты не хочешь мне ничего сказать? – не выдержав витающего в воздухе напряжения, спрашиваю я и тут же понимаю, что мой вопрос можно интерпретировать не так, как надо. Что Дима явно и делает, решив, что я не о его настроении интересуюсь, а напрашиваюсь на комплимент.
Он отрывает взгляд от окна и лениво мажет по мне взглядом, оставляя горячий след на коже бедра. Однако, не увидев для себя ничего интересного, снова возвращает свое внимание к тонированному окну и коротко отвечает:
– Нет.
Клянусь, мне реально не нужно было от него словесное поощрение или похвала за то, что я в кои-то веки не стала чудить, а оделась как полагается леди. Но, будь я проклята, злость с едкой обидой все равно сдавливают грудную клетку. Что за идиотская реакция, которой не должно быть места во мне?
Тихо выдыхаю и прикрываю глаза, откидывая голову на спинку сиденья, но увы, расслабиться не получается. Вновь повисшая в салоне тишина планомерно уничтожает остатки нервных клеток и четко дает понять – выдержать сегодняшний выход в свет будет куда сложнее, чем я предполагала.
Глава 20
Каролина
Дорога до владений семьи Лаврентовых занимает около часа. За это время я, как губка, впитываю в себя весь неблагоприятный настрой Димы и становлюсь чертовым Сквидвардом [Прим.автора. вечно недовольный персонаж из мультипликационного сериала «Губка Боб Квадратные Штаны»].
Как у Титова получается так сильно влиять на меня, даже ничего не делая и не говоря? Одним лишь молчанием он способен управлять моим внутренним состоянием, словно владеет пультом от моего сознания.
– Подожди. Сиди.
Первое, что произносит Дима за последний час. А точнее, приказывает, когда водитель останавливается в парадном дворе, недалеко от раскидистого, подсвеченного огнями фонтана, а затем Титов выходит из машины.
Хмурюсь, не понимая, почему мне нужно чего-то ждать, и игнорирую приказ. Открываю свою дверь и выхожу, тут же наталкиваясь на крупную фигуру Димы.
– Я же сказал подождать, – недовольно выдыхает он.
– Зачем?
– Я хотел открыть тебе дверь.
Усмехаюсь, качая головой.
– Понятно. Значит, уже врубил режим джентльмена. Мог не торопиться. Побереги силы до момента, когда мы окажемся внутри, – произношу сердито, с раздражением, что накопилось за время поездки. Но мне этого мало. С силой захлопываю за собой дверцу и разворачиваюсь обратно к Диме, желая прострелить его злым взглядом. Однако вместо этого округляю глаза и охаю, когда он резко прижимает меня спиной к машине и загораживает своим телом весь взор.
– Что ты де… – я не успеваю договорить. Впрочем, как и понять хоть что-либо. Мужские губы налетают на мои и начинают целовать – напористо, требовательно, глубоко, сталкиваясь языком с моим языком, словно для нас это норма.
Я пищу от неожиданности и вбиваю руки в плечи Димы, но оттолкнуть его не удается. Он больше, выше, мощнее и сильнее меня. Одной рукой удерживает меня за талию, вторую запускает в мои волосы и давит на затылок, лишая возможности отстраниться. И продолжает целовать так, как только он умеет. До вспышек перед взором.