Металл кузова холодит мою обнаженную спину, но я почти не чувствую этого, пока горячие губы обжигают мою кожу. Жар растекается по всему организму подобно тягучей сладкой патоке. Разумные мысли разлетаются и, словно воздушные шарики, лопаются, растворяясь в воздухе. Вслед за ними растворяются и мои жалкие попытки прервать поцелуй. С каждой секундой мое и без того слабое сопротивление сходит на нет, из горла вылетает предательский стон, тело расслабляется, и я буквально размякаю в руках Титова.
Ненавижу себя за эту непозволительную слабость. Всей душой ненавижу. Хочу врезать себе со всего маху, чтобы напомнить, с кем именно я сейчас так страстно, самозабвенно целуюсь, но не могу. Ладони будто приклеились к плечам Титова на клей-момент, и оторвать их возможно, только если лишившись кожи. Чего нельзя сказать о его руках. Я даже не заметила, как Дима отпустил мою голову, и теперь свободно странствует обеими ладонями по моим бедрам, талии и выше. Достигает плеч и шеи, вынуждая меня замереть.
Казалось бы, ему стоит всего лишь сжать мою шею и резко повернуть до хруста, и моей жизни придет конец. Щелк – и нет меня. Но Дима не ищет легких путей. Он предпочитает убивать меня медленно своей внезапной, необъяснимой нежностью, когда нащупывает пульсирующую венку, выдающую мое волнение, и начинает бережно водить по ней пальцем, магическим образом успокаивая меня и плавно замедляя поцелуй.
Еще несколько секунд – и Дима прерывает контакт наших губ, но не отстраняется. Соединяет наши лбы и тяжело дышит, а я вторю ему. Мы словно только что завершили забег и теперь пытаемся отдышаться на финише. И к моему превеликому удивлению, у меня получается это сделать первой.
– Что это было? – хотелось задать вопрос сурово, но получилось лишь прошептать.
Дима разъединяет наши лбы и смотрит на меня потемневшим взглядом.
– Хотел задать нужный настрой, – со слабой улыбкой отвечает он, разом понижая накатившую на меня волну возбуждения и скорость сердцебиения. Однако ненадолго. Пульс снова ускоряется, когда Дима добавляет: – И извиниться, – спускает взгляд к моим губам и медленно проводит пальцем по моему подбородку.
– За что?
– За то, что не отреагировал на тебя должным образом.
– А как ты должен был отреагировать? – придаю голосу максимум невозмутимости.
– Как минимум сказать, что ты бесподобно выглядишь, и поблагодарить за то, что хотя бы раз соизволила выполнить мою просьбу.
– Ты не просил, а приказал.
– И данный факт делает твой поступок еще более весомым. Ты ведь могла назло сделать по-своему и вырядиться в спортивный костюм.
Слабо усмехаюсь.
– И чего бы я этим добилась? Ты бы все равно заставил меня переодеваться и снова начал угрожать жизнью дорогих мне людей. Нет уж, спасибо. С меня довольно угроз.
– Раньше тебя никакие угрозы не взяли бы.
– Раньше я не знала на что ты способен. Так что не стоит ни благодарить меня, ни тем более извиняться. Я от тебя другой реакции и не ожидала.
Титов усмехается, явно не веря мне, однако не акцентирует на этом внимание и устало произносит:
– У меня сегодня был чертовски дерьмовый день, Каролина, и я благодарен тебе за то, что ты решила не усложнять мне его еще больше. Уверен, на сегодняшнем вечере не будет ни одной леди красивее и роскошнее тебя.
Я отвожу взгляд в сторону, когда чувствую, что краснею. Причем, по моим ощущениям, так сильно, что цвет моего лица вполне вероятно слился с новым цветом моих волос.
Я уже говорила, что не умею принимать комплименты. Не привыкла к этому. Как и не знаю, что такое получать благодарность за то, что наступила себе на горло и как следует подготовилась к званому вечеру.
Сколько себя помню, Влад никогда не говорил мне спасибо и никак не поощрял. Его реакцией на мои редкие преображения было отсутствие упреков и ругани. Не более. И, черт бы меня побрал, оказывается это приятно – получать одобрение и благодарность. Даже от Димы. Тем более от Димы. Хотя не уверена, что он говорит это искренне. Скорее всего, это еще один способ, как задобрить меня, чтобы я не учудила ничего на вечере.
– Идем. Нам пора, – Титов нарушает повисшее молчание между нами и берет меня под локоть.
Я выдыхаю, полностью прихожу в себя после неожиданного тесного контакта с Димой и отправляюсь вместе с ним в дом.
Празднование жемчужной свадьбы Лаврентовых ничем не отличается от других званых вечеров, на которых мне приходилось бывать. Море элегантного народа, живая инструментальная музыка, изысканная атмосфера, бесконечная череда скучных разговоров и постоянные любопытные взгляды в наш с Димой адрес.
Это же наш первый совместный выход в свет, а так как Титов с недавних пор стал владельцем бо́льшего количества территорий Корта, всех очень интересует он и его личная жизнь. И, похоже, куда сильнее, чем главная пара этого торжества.
Думаю, мне не стоит объяснять, насколько сильно меня нервирует повышенное внимание всех гостей. Я чувствую себя редким экспонатом в музее, пока беспрерывно ощущаю на себе оценивающие взгляды. А как меня бесит тупая привычка всех джентльменов общаться с Димой обо мне так, будто меня рядом нет, – сложно описать словами. Так и подмывает начать выдавать вопиюще неподобающие реплики в стиле Кары, чтобы напомнить о своем существовании и еще лучше – чтобы к нам перестали подходить люди и задавать однотипные вопросы.
У вас такая красивая жена, Дмитрий. Вы идеально друг другу подходите, Дмитрий. Расскажите, как вы познакомились, Дмитрий. Как долго вы пробудете на Корте, Дмитрий? И самое классное – надеемся, что вы скоро обрадуете нас новостью о пополнении в Золотой семье, Дмитрий.
Я едва сдерживаю себя, чтобы не усмехнуться, не закатить глаза и не взорваться потоком ругани. Чем дольше мы пребываем на этом вечере, тем сильнее я раздражаюсь. Дима же, как всегда, остается собранным и спокойным, пока в очередной раз демонстрирует мне свою способность врать всем подряд без зазрения совести. Да так, что я сама начинаю верить в его слова о нашем счастливом браке. Особенно когда он то и дело касается моей поясницы, прижимает ближе к себе и оставляет легкий поцелуй на моей щеке или виске.
Мое глупое сердце начинает ускоренно колотиться в грудной клетке каждый раз, когда он это делает. Но мозг не сдается и напоминает, что все это театр одного отменного актера, который уверенно держится на людях, четко излагает свои мысли и отвечает на вопросы без запинок. А также мастерски