Но проблема в том, что имя Максим Королев ни о чем мне не говорит. Может, я и не знаю всех влиятельных семей по фамилии, но могу с уверенностью сказать, что Королевых сейчас среди Десятки нет.
– Ты говорил, что твои родители погибли во время взрыва, – недоумение с любопытством возвращают мне дар речи. – Получается, этот Королев его устроил?
– Я был уверен в этом на сто процентов. Именно с ним мой отец в последний момент отказался сотрудничать, когда понял, что Максим собирается нас подставить перед Советом. И отказ отца этот урод воспринял крайне негативно. Но оно и понятно. Эта сделка не только принесла бы ему баснословную прибыль, но и могла бы поспособствовать подчинению нескольких наших кварталов. Однако отец вовремя сообразил, что в планах Королева что-то нечисто, за что и поплатился жизнью. А вместе с ним моя мама и родители Давида, которые в тот вечер вместе с моими родителями ужинали в одном из наших ресторанов. Все здание взорвалась, и почти от всей моей семьи остался только пепел. Даже хоронить было нечего. В землю погружали пустые гробы.
Эти слова отдаются резкой болью в районе сердца, скорбь горькой массой концентрируется в горле. Мне как никому другому известно, каково это – не иметь тела родного человека, чтобы суметь как следует с ним попрощаться и похоронить.
– Королев был причастен к их смерти, – продолжает Титов ровным, четким голосом, словно не испытывает больше никаких эмоций по этому поводу. – Я это знал. Давид тоже был со мной согласен, но, к сожалению, одной нашей уверенности было недостаточно, чтобы мы смогли безнаказанно расправиться с Максимом самым жестоким способом. На тот момент Королеву подчинялось десять районов Морена, у нашей же семьи было только пять. Силы были неравны, уровень власти – тем более. И Совет не позволил бы и пальцем его трогать без доказательств, а их у нас не было. Люди Королева сработали по высшему разряду. Ни одной зацепки и улики за собой не оставили. Сам же Максим, естественно, делал вид, будто не при чем. Даже на похороны посмел явиться, чтобы выразить нам с Давидом свои лживые соболезнования. Приходилось отдавать все свои силы, чтобы не сорваться и не убить его рядом с могилой родителей. Одна лишь жажда мести удерживала на месте, призывая меня запастись терпением и подождать. Я был уверен, что обязательно найду способ добиться своего личного правосудия. Я не хотел быстрого убийства Королева исподтишка, как сделал он с моими и Давида родителями, ведь это было бы слишком милосердно. Я хотел наказать его сполна – долго, жестоко и мучительно для него. А для этого мне нужно было время, чтобы перенять все семейные дела и укрепить свои позиции на Морене. Именно этим я и начал заниматься после похорон: много работал вместе с Давидом и налаживал связи с высшим светом острова, а Королев тем временем спокойно разгуливал по Морену и наслаждался своей вседозволенностью и безнаказанностью.
– Мне очень жаль, что все так было, но я не могу понять: как вся эта история относится ко мне? – внимательно выслушав Диму, подталкиваю перейти к главному.
Слишком много информации. Слишком много вопросов. Я не выдерживаю. Голова взрывается.
– Как относится? – губы Димы искажает презрительная полуулыбка. – Напрямую, Каролина, потому что Влад собирался заключить контракт с Королевым, чтобы в будущем объединить ваши семьи с помощью тебя и его сына, такого же циничного подонка, как и сам Максим. Только еще и тупого как пробка.
Меня пробирает озноб. Я знаю о Королеве только то, что мне рассказал Дима, но и этого хватает, чтобы мысли о нем вызывали отвращение и страх.
– Ты хочешь сказать, что своим договором с Владом уберег меня от замужества с сыном Королева? – глухим голосом уточняю я и осознаю, что в ожидании ответа сильно вдавливаю ногти в ладони, только когда порезы начинают сильно щепать.
– Можно и так сказать, но только не стоит романтизировать мой поступок. Когда я шел к Владу с предложением заключить договор на наш брак, мной двигали исключительно личные мотивы, никак не связанные с тобой. Я был абсолютно безразличен к тебе, и пусть это будет звучать неприятно, но мне было плевать на твою судьбу. За кого ты выйдешь замуж, меня не волновало. Да и как могло быть иначе? Я никогда тебя не видел, и в добавок на тот момент тебе было всего тринадцать. Если бы Влад решил связать семью с любым другим представителем Десятки, я бы даже не подумал идти к твоему брату для разговора. Но я не мог допустить, чтобы Гордеевы и Королевы породнились. При таком раскладе моя месть никогда не свершилась бы. Поэтому у меня не было другого выбора, как убедить Влада породниться со мной.
Дима внимательно разглядывает мое лицо, непонятно что в нем выискивая. Наверное, хоть какую-то эмоцию на свои слова: обиду или, может, злость? Но ни того, ни другого я не испытываю. Только непонимание.
Каким образом Дима убедил Влада передумать отдавать меня мужчине, у которого территорий и власти было больше, чем у него? Брат бы ни за что не сделал выбор в пользу менее влиятельного союзника, без сомнений. Однако мы с Димой женаты, а значит, восемь лет назад ему удалось добиться своего.
Несколько секунд молчания и пристального зрительного контакта, и ответ врезается мне в