Да уж… Я хотела услышать правду, а сама тем временем таила ее в себе. Неважную, как я думала, но на деле она оказалась самой значимой, решающей, роковой, принесшей кучу страданий, сомнений, непонимания и смертей.
Новый взрыв боли в области груди вынуждает меня пошатнуться, а сломанный каблук – едва не упасть во второй раз. Хорошо, что Дима успевает подлететь ко мне и ухватить за талию, помогая удержаться на ногах.
– Сними наконец эти чертовы туфли, – раздраженно требует он. – Хочешь еще раз упасть и заработать синяки? Мало тебе царапин? – Спускает взгляд к моей израненной руке, а после – к поцарапанному бедру и злится еще сильнее, замечая, как капли крови вытекают из порезов. – Их нужно обработать.
– Все нормально, бывало и хуже, – отмахиваюсь и наклоняюсь, чтобы снять обувь. Справляюсь с этой задачей в два счета и вскрикиваю, потому что отрываюсь от пола. – Дима, что ты делаешь? – оказавшись в сильных руках, цепляюсь пальцами за Димину рубашку.
– Подрабатываю доктором, – отвечает он, уверенно неся меня в сторону кухни.
– Я же сказала, что не надо. Все нормально.
– Будет нормально, когда обработаем, поэтому просто заткнись и побудь хоть немного спокойной. Не представляешь, как ты меня достала за последние недели. Сил бороться и спорить с тобой у меня нет, – произносит он устало, глядя вперед, а я всматриваюсь в его профиль и верю.
Мы оба друг друга достали. Измучили, ранили, унижали, оскорбляли. Всю кровь выпили и едва не убили. И все почему? Потому что я струсила просто поговорить с ним и долго ненавидела Диму за то, чего он не делал.
Оказывается, он не такой конченый мерзавец, каким я его все это время считала. Как мне осмыслить и свыкнуться с этой мыслью? А как себя простить за такое немереное количество ошибок, совершенных из-за моей эмоциональности и импульсивности? Это вообще возможно?
Сейчас мне кажется, что нет.
Глава 36
Каролина
Сохраняя молчание, Дима вносит меня на кухню, где нас встречают испуганные повар и две горничные. Они наверняка слышали выстрелы и нашу ссору, но тактично помалкивают, склонив взгляды в пол.
– Вы свободны. Можете уходить, дом приберете завтра, – произносит Дима, и три женщины покорно кивают. Но прежде, чем успевают уйти, Титов спрашивает: – Где находится аптечка?
Вместо устного ответа одна из горничных быстро подходит к полке возле холодильника и достает оттуда прямоугольную белую коробку.
– Спасибо. Оставь здесь и уходи, – приказывает Титов, указывая на кухонный островок, до которого доносит меня и усажает на чистую поверхность.
Прохладная столешница холодит кожу бедер, но не вызывает и доли тех мурашек, что вызывает близость Титова. Он снова по-хозяйски умещается между моих ног и внимательно осматривает содержимое аптечки.
– Я и сама могу обработать, – протягиваю руку, чтобы взять антисептик или мазь, дав Диме повод отодвинуться от меня, но он не позволяет. Перехватывает мою ладонь и переворачивает ее ранами вверх.
– Я же попросил: побудь спокойной.
– Я спокойна.
Ложь. Сердце сходит с ума в клетке ребер.
– Не мешай мне, а лучше вытри губы, – низкий голос отливает сталью, когда Дима протягивает мне салфетку. – Давид размазал твою помаду.
Меня знобит от свирепого голубого взгляда, словно в комнату залетел ледяной порыв ветра и ужалил холодом всю поверхность кожи. Дима адски зол, однако теперь его злость – ничто по сравнению с моей на саму себя. И она усиливается, когда всматриваюсь в покраснение на его скуле, заработанное в драке с Давидом.
Будь я проклята за то, что вытворяла сегодня с его братом. Мне хочется не просто протереть губы влажной салфеткой, а продезинфицировать рот и почистить зубы. И дело не в том, что мне было противно целоваться с Давидом. Нет. Внешне он приятный, видный мужчина, но внутренне… Черт! Для него ничего не стоило быстро среагировать на мои провокации и налететь на меня с поцелуем, будучи рядом с женой и кузеном, с которым близок, как с родным братом.
Еще встретив Давида в офисе и заметив, с каким интересом он оценивает мой новый женственный образ, я поняла, что соблазнить его, побудив помочь мне в моих целях, не составит труда. Так оно и получилось.
Для Давида даже беременность жены не повод хотя бы временно зачехлить свою ширинку. Что уж говорить про Диму. Да, он не спал с Ангелиной, но с кем-то другим же точно спал. Не могло быть иначе. Мы более двух месяцев держали друг от друга дистанцию. Даже для меня это немаленький период, а для мужчины с таким аппетитом, как у Титова, – подавно.
– Если ты хочешь спросить о чем-то, спрашивай. Чувствую же, что у тебя мозги сейчас сплавятся от перегруза, – как всегда, попадает в точку он, но все вопросы забираются вглубь меня и отказываются выбираться.
– Пожалуй, я воздержусь, – отвечаю тихо, но уверенно.
Сегодня было слишком много откровений и признаний. Я не готова узнавать еще о чем-то. Мне нужен перерыв. Пауза. Отдых. Прежде чем слушать про Димину половую жизнь на протяжении минувших месяцев, в которой даже упрекнуть его не имею права. Штамп в паспорте в нашем случае лишь формальность, а не обещание придерживаться моногамии. Я сама ее сегодня нарушила. Да еще и с его кузеном. Это хуже секса с незнакомцем. Я бы стопроцентно умерла, если бы Дима сделал что-то подобное с Лизой или Ари. Даже просто представлять такое – как тупой пилой разрезать сердце пополам.
– Уверена? – он бросает на меня короткий взгляд исподлобья и возвращает его к моей руке, капая на рану перекись водорода.
– Да, на сегодня хватит с нас разговоров, – встряхнув головой, чтобы отогнать жуткие картинки, отвечаю я и даже не морщусь от неприятного жжения в ладони. Оно почти сразу притупляется, когда Дима наклоняется и дует на рану.
Поток теплого воздуха запускает новую волну мурашек по коже, а вся происходящая сейчас ситуация поражает до онемения. Одна лишь усмешка срывается с губ.
– Тебя что-то веселит? – Дима поднимает на меня недоуменный взгляд.
– Ты всего пятнадцать минут назад запустил в меня всю обойму, а сейчас залечиваешь мои раны. Разве это не забавно? – спрашиваю напряженным голосом, выдерживая Димин немигающий взгляд.
– Забавно, – недолго подумав, соглашается. – Особенно учитывая, что эти раны ты заработала сама, упав в осколки без моей помощи.
Еще одна усмешка наполняет искрящийся напряжением воздух, а затем я затихаю, концентрируясь на том, как Дима продолжает дезинфицировать