В трехминутном разговоре с Вами по телефону перед самым моим отъездом в Токсово, когда машина стояла у крыльца, Вы сообщили мне, что Москва требует изъять из книги ряд статей, будто бы не соответствующих установленному профилю. Кем и когда установленному? И всего несколько дней тому назад? Я принял Ваше сообщение внешне равнодушно и спокойно, внутренне же, на деле, с чувством самого глубокого возмущения.
Неужели Ленинградское отделение Издательства Союза писателей пользуется таким малым авторитетом, что не может отстоять договор, заключенный им два года назад, когда еще не было таких требований, по книге, над которой авторы работали напряженно все это время по требованию указанного издательства? Поступайте с книгой как хотите – препятствовать не буду, если бы даже право имел, но горечь останется в душе…
Ваш А. Долинин
Письмо А. С. Долинина директору Гослитиздата Г. И. Владыкину, 6 июня 1962 г. [879]
6 июня 1962.
Дорогой Григорий Иванович!
Не сочтите за лесть, если скажу, что Вы с давних пор для меня не только администратор, но человек, творчески работающий в одной со мной области, и мне поэтому так легко и приятно делиться с Вами теми соображениями, по которым следует особенно строго относиться к вопросу о размерах книги «Достоевский в воспоминаниях современников».
Наталия Николаевна <Соломина> поставила меня в известность, что книге грозит большая опасность: сокращение ее с 47 авторских листов до 40. Каковы бы ни были причины, вызывающие у Вас такое решение, должен сказать со всей справедливостью, что это совершенно изуродует книгу и невозможно представить ее в таком виде опубликованной.
Обращаю Ваше внимание на следующие обстоятельства:
1. Из великих русских писателей только об одном нет сборника материалов, которые могли бы дать хотя бы мало-мальски правильное представление об его личной жизни, столь трагичной, исключительно сложной в своей эволюции, являющейся одним из главных источников его творчества. Спокойно текла жизнь Тургенева в Спасском-Лутовинове и окрестностях Парижа. Эпически-спокойно протекала и личная жизнь Толстого в Ясной Поляне. Уединенно, вдали от людей, без внешних перемен прожил Гончаров.
Только Достоевскому выпало на долю столько мук и катастрофических перемен, определявших ход развития его жизни и творчества. Не дворянин <!>, проведший свою молодость в больнице для бедных и в дикой обстановке Военно-Инженерного училища, один из самых восторженных поклонников Белинского, в самом начале своего писательского пути поплатившийся каторгой за увлечение идеями социализма и революционную деятельность, вынесший заключение в Петропавловской крепости, демонстрацию смертной казни, четыре года солдатчины, создатель «Записок из Мертвого дома», о которых Тургенев и Герцен говорили, что они приближаются к Дантовскому Аду; журнальная деятельность, первая вершина – «Преступление и наказание», покорившее всю тогдашнюю литературу, долгая вынужденная жизнь за рубежом, возвращение в Россию и временное резкое поправение (редакторство в «Гражданине») и затем новое возрождение в известной мере взглядов молодости, «Дневник писателя», «Подросток», вторая вершина – «Братья Карамазовы», Пушкинский праздник, всеобщее признание, внезапная смерть, похороны, вызвавшие в 1881 году только в печати более трехсот откликов.
Так должны отжаться в этих восьми разделах все этапы его жизни, отношение к нему молодежи, печати, людей из ближайшего и далекого окружения, споры вокруг его имени, отношение его к Некрасову, Тургеневу, Толстому, к революционной публицистике, к разным литературным и философским течениям, – обо всем этом, обо всех этих этапах необходимо рассказать хотя бы в общих, но внятных чертах.
Необходимо при этом дать хотя бы минимальные комментарии к фактам и событиям, затрагиваемым во всех этих разделах и хотя бы сжатую характеристику мемуаристов, оценку их воспоминаний с точки зрения достоверности – вот задачи, которые я перед собою ставил. Одно их перечисление должно предостеречь Вас от мысли о сокращении книги.
Книга подготовлена с большой тщательностью, проделана огромная, многолетняя работа и, смею думать, что результатами ее будут многие годы пользоваться люди не только в России и оценят заслуги Гослитиздата в создании этой, мне кажется я прав, в высокой мере нужной книги.
Не могу не напомнить о том, как высоко ценили гениальное творчество Достоевского Герцен, Толстой, Луначарский, Горький.
Чрезвычайно ценный и характерный факт, который должен побудить людей нашего поколения относиться к памяти Достоевского особенно трепетно: на выставке в Институте русской литературы центральное место занимает Ленинский уголок, с очень большой литературой о Достоевском из личной библиотеки Владимира Ильича, ведь это он, оставляя в первые годы советской власти список писателей, память которых должна быть увековечена, вторым поставил в нем Достоевского.
Дорогой Григорий Иванович, я старался быть кратким в изложении причин, которые заставляют меня настоятельно просить Вас сделать для книги о Достоевском, если понадобится, исключение и уж во всяком случае не уменьшать ее размеров.
Я очень хочу верить, дорогой Григорий Иванович, что Вы вполне постигнете нашу ответственность за книгу перед русской культурой и сделаете все, что от Вас зависит, чтоб книга не понесла никакого ущерба.
С сердечным приветом А. С. Долинин.
Письмо А. С. Долинина Г. М. Фридлендеру с отказом от участия в академическом собрании сочинений Ф. М. Достоевского, 28 декабря 1966 г. [880]
Дорогой Георгий Михайлович!
Я очень жалею о том, что вынужден просить Вас освободить меня от участия – вместе с такой милой компанией (Вы и мои старые ученики) – в подготовке к изданию полного собрания сочинений Ф. М. Достоевского. Я мечтал об этом издании давно, и так мне хотелось увидеть эту мечту мою осуществленной, что утопически преувеличил свои старые силы. Мне долго казалось, что участие в издании не помешает мне закончить к сроку три моих старых работы, не дающих мне покою: 1) Достоевский о себе; 2) Горький о Достоевском; 3) Мечты о «золотом веке» в творчестве Достоевского. Но и это оказалось утопией.
Простите! если хоть чем-нибудь Вас подвел.
А. Долинин
28 декабря 1966 г.
Примечание об А. С. Долинине
Представляется, что публикуемые материалы об А. С. Долинине дают портрет не только одаренного историка литературы ХX века, который видел смысл своей жизни в науке о Достоевском, но и человека, сохранившего даже в страшных реалиях сталинской эпохи лучшие человеческие качества. Мы видим немало примеров тому, как Аркадий Семенович поступался своим единоличным авторством, старался, чтобы его сотрудники были упомянуты в публикациях, и порой даже настаивал – как это было в издании «Подростка» в собрании сочинений, – чтобы фамилия помощника оказалась вынесена на титульный лист.
Это необходимо подчеркнуть потому, что в последние годы, когда ни сам Аркадий Семенович, ни его родные или ученики уже не могут ответить, на него возводятся серьезные обвинения. Началось это еще при жизни Аркадия Семеновича: в 1960 году преданная ученица и гражданская жена В. Л. Комаровича Т. А. Крюкова [881], публикуя его список трудов, снабжает запись о монографии «Die Urgestalt der Brüder Karamasoff» (1928) следующим примечанием:
Библиографическая редкость. Материал этой книги из архива А. Г. Достоевской, изученный В. Л. Комаровичем, послужил основанием для публикации „Братья Карамазовы“ А. С. Долинина. См. указание последнего: Ф. М. Достоевский. Материалы и исследования. Под ред. А. С. Долинина. Л., 1935, стр. 348 [882].
Хотя книга В. Л. Комаровича 1928 года была доступна исследователям, имелась в библиотеках, как были доступны и описанные В. Л. Комаровичем рукописи Ф. М. Достоевского, однако комментарий Т. А. Крюковой создавал у читателя впечатление, что А. С. Долинин попросту паразитировал на работе В. Л. Комаровича, перепечатав чужую книгу под своим именем. Вероятно, такого комментария не удалось бы напечатать, если бы редактор тома – Д. С. Лихачев – не пропустил это в 1960 году в печать.
В 1988 году О. А. Богданова, начавшая в то время заниматься наследием В. Л. Комаровича [883], публикует в журнале «Вопросы литературы» биографический очерк, в котором повторяет тезис Т. А. Крюковой, но уже без обиняков:
Вообще В. Комарович относился к тому типу людей науки, который сейчас, к сожалению, почти утрачен. Речь идет не только о профессиональных, но и человеческих качествах. О бескомпромиссности уже было сказано. Стоит