Категорически отказываясь принять к исполнению замечания В. В. Ермилова, я, конечно, готов встретить и те последствия, которыми может сопровождаться факт моего несогласия с его требованиями. Но за моей подписью «Примечания» к «Бесам» могли бы выйти в свет лишь в той редакции, которая была одобрена Б. С. Рюриковым и В. Я. Кирпотиным. В этом варианте я с максимально возможной для меня полнотой пошел навстречу пожеланиям В. В. Ермилова и других членов редколлегии, а также работников издательства. При дальнейшей «разгрузке» «Примечаний» от фактического материала, характеризующего творческую историю романа, эпоху, прототипы и т. д., я счел бы свою подпись под «Примечаниями» публичной дискредитацией самого себя как научного работника – специалиста по Достоевскому.
Заявляю, что после шести переработок текста я считаю свою работу по составлению «Примечаний» полностью и окончательно завершенной.
5 июля 1957 года Ф. Евнин
Письмо Ф. И. Евнина заведующему редакцией русской классической литературы Гослитиздата В. В. Григоренко о критических замечаниях Л. П. Гроссмана, 5 июля 1957 г. [829]
О замечаниях Л. П. Гроссмана
Я, со своей стороны, позволю себе выразить сожаление (и удивление) по поводу того, что Л. П. Гроссман так изменил теперь оценку моих «Примечаний»: новый вариант не настолько уж отличается от предыдущего. То, что Л. П. Гроссман ранее считал в них ошибочным, частично устранено вовсе (так, по его настоянию выброшена версия А. Г. Достоевской о генезисе «Бесов»); то, в чем он видел их достоинство, осталось – оно лишь «ужато», сокращено.
Я очень далек от того, чтобы целиком сводить «Бесы» к «альбому карикатур». Разве я выдаю за карикатуры образы Ставрогина, Кириллова, Лизы Тушиной, Марии Лебядкиной и т. д. и т. д.? «Просто карикатурами» я не считаю и не называю даже Кармазинова, Степана Трофимовича (за что меня упрекает В. В. Ермилов) и Петра Степановича. На стр. 44–45 я четко и пространно пишу об объективном значении этих образов (противоречащем, однако, субъективным намерениям самого Достоевского) как ярких реалистических типов.
Что касается анализа романа с художественной стороны, то я лишен возможности дать его из‑за настойчивых требований сократить общий объем комментария. Замечу, что художественного анализа не содержит комментарий и к другим томам настоящего издания.
Почти все оспариваемые Л. П. Гроссманом «частные положения» мои содержались уже в предыдущей редакции (1, 2, 4, 5, 6, 7, 8, 9). Почему же в первом своем отзыве Л. П. Гроссман подверг критике только немногие из них (6, 7, 9)?
По поводу этих пунктов 1–9 считаю необходимым заметить следующее.
1). На мой взгляд, главным из «самобытных устоев русской жизни» Достоевский считал все же не «творческие силы русского народа», а именно православие, благодаря которому русский народ был в его глазах «народом-богоносцем». В подтверждение этого мог бы сослаться не только на «Бесы» и записные тетради к ним, но и на ряд мест из «Дневника писателя».
2). Что Достоевский в лице Петра Верховенского хотел «осудить» и «покарать» революционера, вытекает, по-моему, из содержания романа и записных тетрадей к нему. Такого взгляда придерживалась почти вся русская критика и общественная мысль, и прогрессивная и реакционная, и дореволюционная и советская.
3). Я считаю, что русские революционеры конца 1860‑х годов и 1870‑х годов в морально-психологическом отношении мало чем отличались друг от друга, представляли один и тот же психологический тип.
4). Я отнюдь не свожу Степана Трофимовича к типу «жалкой бабы». Этому образу в комментариях посвящен ряд страниц (12–14, 37–38). Но выраженье «жалкая баба» (стр. 13), взятое из текста «Бесов», может быть, действительно неудачно. Я готов его устранить.
5). «Примирение» Достоевского с Тургеневым в 1880 году было очень кратковременным и, на мой взгляд, совершенно внешним. Но я готов снять слово «окончательно».
6). Социальную критику дворянства у Достоевского я вовсе не трактую как «безусловную ненависть». Но о том, что социальная критика дворянства в «Бесах» наличествует, – с бесспорностью свидетельствуют образы Ставрогина и Гаганова-сына. (Ведь не случайно же о Ставрогине говорится «праздношатающийся барчонок», «добудьте бога трудом» и т. д. и т. д.)
7). Выразить в образе Ставрогина «новую форму боярина» Достоевский предполагал в отброшенном впоследствии варианте. Факт отказа от подобной трактовки образа, думается, льет воду только на мою мельницу.
8). Никак не могу согласиться с этим упреком (см., например, абзац 2 стр. 38). Кроме того, критерии для оценки цитируемых отзывов читатель не может не почерпнуть из всего предыдущего содержания «Примечаний».
9). Что в реальном комментарии имеются некоторые (впрочем, не особенно существенные) пробелы – я вынужден признать. Выражаю благодарность Л. П. Гроссману за конкретные указания, сделанные мне на этот счет в первом отзыве. Воспользоваться ими я, к сожалению, не мог все по той же причине – из‑за требований сократить общий объем комментария.
Но в апреле наличие этих пробелов все же не помешало Л. П. Гроссману заявить, что «реальные примечания составлены тщательно, подробно, без произвольных пропусков, в результате самостоятельных разысканий комментатора». Почему же он теперь в реальном комментарии замечает «одни только зияющие пустоты»?
Ф. Евнин
5 июля 1957 г.
Письмо Ф. И. Евнина заведующему редакцией русской классической литературы Гослитиздата В. В. Григоренко, 20 июля 1957 г. [830]
Заведующему редакцией русской классической литературы Гослитиздата тов. В. В. Григоренко.
В дополнение к моему заявлению на Ваше имя от 6 июля сего года хотел бы обратить Ваше внимание на следующее. По Вашему предложению я произвел новую – седьмую по счету – правку текста моих «Примечаний» к «Бесам» – в соответствии с пожеланиями Б. С. Рюрикова, М. Я. Блинчевской, К. И. Тюнькина. Выработанную таким образом восьмую редакцию – в которой я в максимально возможной для меня степени пошел навстречу требованиям членов редколлегии и работников издательства – я считаю окончательной, а мою работу над «Примечаниями» – полностью завершенной.
Внесение каких-либо изменений в этот текст помимо меня явилось бы прямым нарушением моих авторских прав.
Если же и эта редакция почему-либо не удовлетворит редколлегию и она захочет внести в нее какие-либо изменения – я не смогу подписать к печати этого нового текста.
Прошу Вас распорядиться о высылке мне последней («подписной») корректуры по адресу: Паланга, Литовская ССР, до востребования, Ф. Евнину.
Москва, 20 июля 1957 г. Ф. Евнин
Письмо редактора Гослитиздата К. И. Тюнькина Ф. И. Евнину, август 1957 г. [831]
Уважаемый Федор Исаакович!
Ваши примечания по настоятельному требованию В. В. Ермилова, поддержанному дирекцией <!>, нам пришлось показать ему еще раз. Свои соображения он высказал потом Б. С. Рюрикову. После этого я разговаривал с Б. С., и мы с ним отметили в тексте те несколько мест, которые следовало подредактировать. И это было нами сделано.
Так как дело носило исключительно срочный характер, у нас не было возможности до подписания в печать сообщить Вам об изменениях в тексте примечаний. Из посылаемой корректуры Вы убедитесь, что эти изменения носят редакционный характер, и мы уверены, что с Вашей стороны они не встретят возражений.
Том печатается полным ходом и в ближайшее время надеемся получить сигнал.
Минна Яковлевна и Владимир Васильевич шлют Вам привет и желают самого хорошего отдыха.
С уважением, <К. И. Тюнькин>
Письмо Ф. И. Евнина заведующему редакцией русской классической литературы Гослитиздата В. В. Григоренко о критических замечаниях В. С. Нечаевой, 5 августа 1957 г. [832]
О замечаниях В. С. Нечаевой
Поскольку В. С. Нечаева кое в чем соглашается с критикой Л. П. Гроссмана, кое в чем – с критикой В. В. Ермилова, ответом на ее основные упреки может служить написанное