Итак, мне кажется, тема «Достоевский – любитель и ценитель искусств» – должна занять менее места и должно быть снято то, что уже было в комментариях к романам (например, о картине Клода Лоррена).
Л. П. Гроссман не раз говорит о великолепном чтении Достоевского, о его тяге к театральному искусству. Но как было не сказать, что все эти чтения – это общественная деятельность Достоевского, это его лепта помощи неимущим студентам, курсантам, его пропаганда наиболее социально заостренных отрывков своих произведений, это один из видов общения Достоевского с молодежью, с широким кругом общественности.
Хотелось бы большей разработки этой темы в биографии Достоевского. Прекрасный материал для нее даст колоссальная переписка Достоевского (сотни корреспондентов, тысячи писем), которую вел писатель в 1860–1870‑х годах. Это – его огромная общественная работа и вместе с тем накопление материалов для творчества. О ней надо рассказать читателю. Надо рассказать о работе Достоевского с начинающими писателями и особенно писательницами, многочисленными шестидесятницами, которые шли в литературу, видя в этом протест против женского неравноправия, борьбу за достойное самостоятельное существование. Роль Достоевского – редактора журналов – здесь была велика и, если вспомнить его страницы в «Дневнике писателя», – его поддержка женщин в борьбе за свои права имела высокое общественное значение. Хотелось бы, чтобы была отмечена работа Достоевского в качестве секретаря Литературного фонда в 1863–1865 годах. Сохранилось около 30 протоколов, им составленных, а ведь несомненно, что он был не просто техническим секретарем, а принимал деятельное участие в жизни Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым.
Не думаю, что можно было бы оставить без упоминания в биографии его интерес к судьбам славянства, к войнам с Турцией – то, чем он напряженно жил несколько лет. Пусть здесь будет много ошибочного в позиции Достоевского, но много и глубоко человеческого. Надо для этого также найти место.
В биографии Достоевский лишен интимных человеческих чувств – любви и дружбы. «Брат Миша», которому стольким был обязан Достоевский, который часто был его «вторым я», которому писались многие десятки писем, который сопровождал его жизнь от общей детской на Новой Божедомке до общей редакционной тетради журнала «Эпоха», где записи М. М. Достоевского чередовались с записями Ф. М. Достоевского – в биографии отсутствует (не могу считать те 9 строк, которые являются лишь беглой регистрацией сведений о нем). Отсутствуют сведения о страстном увлечении Сусловой, о «невесте» Корвин-Круковской (хотя почему-то говорится о «драме» ее «сестренки» С. В. Ковалевской). И что особенно странно, ничего не говорится об Анне Григорьевне, ее исключительной роли в жизни Достоевского, в его писательском труде и в судьбе его литературного наследства. А. Г. Достоевской должны быть посвящены в биографии писателя хотя бы 1–2 страницы.
В начале статьи Л. П. Гроссман вполне закономерно фиксировал внимание читателей на тех возможностях, какие были у мальчика-Достоевского для знакомства с фольклором, для овладения богатствами русского языка. Та же тема продолжена в разделе «Сибирь», хотя здесь «знаменитой» Сибирской тетради можно было бы отвести более места. Но в изображении последующих периодов жизни эта тема более не развивается. Между тем Л. П. Гроссман прекрасно знает, что нет у Достоевского ни одной рабочей тетради, где бы он не отводил места для записи подслушанных выражений, диалогов, отдельных слов, часто давая этим записям специальные заголовки: «Словечки» – «Выражения» – «Слова и поговорки» – «Слова, словечки и выражения»… Эта тема, мне кажется, может войти в особую подглавку с рассказом о том, как работал Достоевский. Комментаторы могли лишь бегло касаться творческого процесса Достоевского, в биографии читатель мог бы найти интереснейшие сведения о манере работать, о характере рукописей и, наконец, о десятках планов Достоевского, оставшихся нереализованными.
Каким образом все это ввести в тот же объем биографии? Прежде всего, решительно сократить «искусствоведческую» ее часть. Сократить все то, что уже было или во вступительной статье, или в комментариях, отсылая туда читателей (например, об истории «Бедных людей», о темах творчества Белинского, стр. 24–27, о театре из «Записок из Мертвого дома», «о перерождении в Сибири» и др.) Но кроме того снять и то, что совсем не обязательно, а часто просто является балластом, например:
О прошлом (с XVI–XVII вв.) семей Нечаевых и Достоевских (стр. 4–5), о декабристках (подробности – стр. 41–43, 57), ссылку на статью Герцена (стр. 48 – неужели и без Герцена нам не известно все то, что процитировано в сноске!), о переизданиях Ап. Григорьева (стр. 6), о Победоносцеве в роли художественного критика (стр. 30–31); не совсем достоверный, но длинный рассказ Л. Ф. Достоевской о ссоре с сестрой перед смертью и, может быть, еще кое-что.
В заключение отмечу некоторые неясные и неудачные выражения, которые следовало бы заменить:
Стр. 6 – «Божедомка» разве происходит от прозвища сторожей?
Стр. 6 – Жилярди – были отец и сын. Мариинскую больницу строил, насколько я помню, менее знаменитый Жилярди.
Стр. 6 – «этот неимущий, серенький люд, задавленный и растоптанный ходом современной истории»…
Стр. 9 – «он почти до отроческих лет был оторван от русского пейзажа» (а поездки к Троице, а Марьина Роща – окраина Москвы? С 9 лет каждое лето в деревне).
Стр. 10 – «грунт (почва?) в этой местности оказался скудным, население поголовно безграмотно (?)». Безграмотными были все русские деревни – какое это имело отношение к «ожидаемым» семьей Достоевских «радостям»?
Стр. 10 – Откуда в «Даровом» – «вековые липы»?
Стр. 11 – Неверно, что «безлесных» и «безводных». Это теперь так, а сам Достоевский описал иначе Даровое 1830‑х годов.
Стр. 14 – Почему ни слова о том, какое же было «домашнее воспитание»?
Стр. 16 – «больная мать, уже подстриженная под гребенку…» – читатели могут подумать, что это какой-то предсмертный обряд.
Стр. 18 – «мрачный рыцарский замок» – не все читатели поймут, в чем дело. На стр. 20 будет об этом, но на 18 стр. это не понятно.
Стр. 21 – «артелью крепостных работников» – просто крепостными крестьянами; «артель работников» – совсем другое понятие.
Стр. 26 – «социализм и коммунизм» Белинского.
Стр. 28 – А. Н. Майков в 1845–47 гг. – автор поэм «Две судьбы» и «Машенька», написанных под влиянием Белинского – его нельзя называть только «поэтом антологического жанра».
Стр. 33 – «встревоженность и боль молодого Достоевского над (?) политической хроникой дня».
Стр. 48 – «чернорабочий» каторжник Достоевский не мог вписывать в «Сибирскую тетрадь» народную речь, так как он действительно был «лишен пера», как это верно указано на стр. 50. «Сибирская тетрадь» датируется 1856–1860 годами.
Стр. 54 – «возникает медленное возвращение к жизни…»
Стр. 45 – неловко писать о Чокане Валиханове, демократе-просветителе казахского народа, что он был одарен «восточным воображением». Что это за специфическое воображение?
– Московской «молодой редакцией» – «Москвитянина»?
– Почему 1864 год «отчаянный» – вероятно надо 1865 год – контракт со Стелловским. И на стр. 20 надо – лето не 1863, а 1868 г.
* * *
В моей рецензии я не считала нужным перечислять достоинства статьи Л. П. Гроссмана. Если бы эта статья не была так стеснена объемом и не печаталась бы при массовом собрании сочинений Достоевского, я сама охотно отказалась бы от своих предложений о сокращении, так как статья Л. П. Гроссмана – статья не компилятивного, а творческого характера. Вмешиваться в ее композицию с редакторскими предложениями – не очень почетная и благородная задача. Но положение статьи обязывает.
В. Нечаева
Отзыв Б. С. Рюрикова о работе Л. П. Гроссмана «Жизнь Достоевского» и комментариях Л. П. Гроссмана к т. IX и Х собрания сочинений Ф. М. Достоевского («Братья Карамазовы»), июль 1957 г. [846]
«Жизнь Достоевского»
Имея дело с массовым изданием Достоевского (трехсоттысячный тираж!), необходимо очень вдумчиво строить весь аппарат издания. Следует продумать тип биографической статьи. Биографический очерк должен быть, по необходимости, кратким (максимум 2–3 печатных листа), должен сообщать основные факты жизни и творчества писателя в определенных исторических рамках.
Очерк Л. П. Гроссмана написан живо и талантливо, с хорошим знанием фактов. И тем не менее отбор фактов, пропорции при расположении материала вызывают возражения.
Создается впечатление, что автор, начиная писать очерк, размахнулся широко, потом увидел, что очерк разрастается и составит листов десять, – и начал «закругляться» за счет самого ответственного материала. Во всяком случае вторая половина статьи в ряде моментов производит впечатление скороговорки.