Я училась с ним практике. Каждый раз, когда он подходил ближе, я ощущала внутри себя жар — будто внутри льда, наконец, что-то оттаивает. Иногда мне даже начинало казаться, что он специально проверяет, насколько близко может подойти, прежде чем я перестану дышать.
Он замечал. Я видела это по микродвижениям — чуть замедленное дыхание, едва заметный сдвиг плеч. Но никогда ничего не говорил.
А я… я ненавидела то, как ждала этих вечеров. Ненавидела то, как тишина между нами становилась плотной, как магия отзывалась, стоило ему лишь приблизиться.
Вечер начался как обычно. Тишина архива, запах старых пергаментов, мягкий треск лампы, отблески которой отражались в холодном золоте его глаз.
Я уже знала этот ритуал наизусть: он садится к столу, молча пишет; я разбираю свитки. И только под самый конец он поднимает взгляд — короткое «пора» — и мы идем в соседний зал для практики.
Но в тот вечер воздух будто был другим. Густым. Звенящим. Я чувствовала это кожей.
— Сегодня попробуем не удержание, — произнес лорд, стоя у рунического круга. — А направленный поток.
— То есть рискнем всем живым и неживым в радиусе десяти метров? — попыталась пошутить я.
— Тебе стоит меньше говорить и больше чувствовать, — холодно ответил он, но уголок его губ дрогнул.
— Вам стоит попробовать не раздражать своих студентов, — парировала я, вставая в центр.
— Поверь, ты — не студент, ты эксперимент.
Он подошел ближе — слишком близко. Его магия ощущалась, как прикосновение льда к коже.
— Сконцентрируйся. Не просто направь поток — соединяйся с ним.
Я закрыла глаза. Вдох. Выдох. Мана пошла привычным руслом — мягко, ровно. Но в следующий миг он положил ладонь мне на спину.
— Не отвлекайся, — тихо произнес он у самого уха.
Я попыталась. Но тепло, разлившееся по позвоночнику, мешало сосредоточиться.
И поток сорвался.
Все произошло мгновенно. Вспышка. Воздух дрогнул, руны взревели. Поток энергии рванул в стороны, как дикий зверь. Я вскрикнула — и в тот же миг чьи-то сильные руки обвили меня, рывком притянули к себе.
Все вокруг вспыхнуло белым — магия ударила в стены, и от резонанса загудел сам камень.
Кайден стоял за моей спиной, удерживая обеими руками, прижимая к себе так плотно, что я слышала его дыхание.
Холод и жар смешались — ледяная магия дракона и мой сбившийся поток сцепились, вращаясь вокруг нас вихрем.
— Дыши! — рявкнул он. — Не сопротивляйся!
Я сделала, как сказал, и вихрь постепенно стих, обмяк, осел, превращаясь в мягкое свечение. Только теперь я осознала, насколько близко находился Кайден. Его ладони все еще лежали у меня на талии. Мое сердце стучало так громко, что, казалось, слышно на весь зал.
— Отпустите, — хрипло сказала я.
— Если отпущу, ты упадешь, — ответил он тихо.
В его голосе не было ни холода, ни привычного сарказма. Только низкое, чуть хриплое напряжение. Ректор медленно разжал руки, но не сразу отошел. Его взгляд задержался на моем лице — внимательный, изучающий, будто он впервые меня видит, а не просто анализирует.
— Ты не поняла, — сказал он наконец. — Этот поток… он не просто нестабилен. Он тянется к тебе. Отзывается только на тебя.
— Звучит как приговор, — попыталась я пошутить, но голос сорвался.
— Или как редкий дар. Если ты научишься управлять им.
Он отступил к двери, будто ничего не произошло.
— На сегодня достаточно. Завтра можешь не приходить, даю день на отдых.
Глава 21
Утро выдалось странным. Я проснулась раньше будильника — будто тело не могло забыть ту вспышку, что случилась вечером. Магия все еще гудела где-то под кожей, как остаточный ток.
Элара безмятежно спала, раскинув руки, только периодически бормотала что-то про «некорректный вектор маны». А я сидела на кровати, сжимая простыню, и не могла избавиться от воспоминания — горячие пальцы на талии, дыхание у шеи, его голос: «Не сопротивляйся».
Я тряхнула головой. Хватит. Это был просто… учебный момент. Просто дракон, просто преподаватель. Просто я, чуть не устроившая взрыв. Все очень просто.
На практике по элементальной магии я чувствовала себя как обычно — настороженно.
Профессор Флин ходил между рядами, поглядывая на студентов, словно выбирал, кого первым испепелить за неумелость.
— Сегодня контрольная отработка, — сообщил он. — Обычное задание: нарисовать водой в воздухе узор. Лиза. Вам для нижнего проходного балла задание то же — просто нагреть воду в чаше. Без катастроф, если можно.
Среди студентов пронесся легкий смешок. Я невольно сжала ладони. Мой «ледяной фокус» стал уже академическим анекдотом.
— Лиза, — снова обратился ко мне профессор, — вы и начнете.
Я сглотнула. Подошла к своему столу, положила ладони над чашей.
Вдох. Выдох. Поток. Не гнать, а направить. Не ломать, а выстроить русло.
Как учил… дракон.
Вода послушно затеплилась. Над ней поднялся пар. Ровный, стабильный.
Никакого льда. Никаких взрывов. Просто раз — и получилось.
Я подняла голову и впервые за все время увидела, как профессор Флин медленно кивает, а на лице отражается нечто похожее на одобрение.
— Вот как. Значит, все-таки не безнадежна, — пробурчал он.
В аудитории поднялся гул.
— Видимо, особое покровительство делает чудеса, — раздался язвительный голос.
Мариус. Он сидел на своем месте, небрежно облокотившись о стол, и смотрел на меня с ленивой усмешкой.
— Что, ректор теперь устраивает частные уроки? — протянул он. — Или я что-то путаю и твой особый статус стал еще особеннее?
Последнее слово он произнес с такой интонацией и презрительной ухмылкой, что враз стало ясно, на что он намекает. По рядам прокатился шепот. Я почувствовала, как кровь приливает к лицу.
— Лучше посещать дополнительные занятия, чем быть тенью собственного отца, — вырвалось прежде, чем я успела подумать.
Воздух в аудитории словно застыл. Мариус резко выпрямился, его глаза угрожающе сверкнули.
— Что ты сказала?
— Кажется, ты прекрасно расслышал, — ответила я, чувствуя, как ноги дрожат.
Профессор Флин кашлянул, возвращая всех к реальности.
— Хватит, — отрезал он. — Здесь не бал правящих домов. Еще одно слово — и оба чистите алхимическую лабораторию до конца месяца.
Я села, чувствуя, как колотится