Если поставить рядом два автопортрета Верёвкиной — «Автопортрет в матросской блузе» 1893 года и «Автопортрет» 1910 года в красной шляпе с цветком, вы не поверите, что эти работы написаны одной и той же рукой. Молодая девушка в матроске со свободным воротником, держащая кисточки наперевес, словно оружие, — и дама с трагическим лицом, во взгляде которой строгость, ярость, боль и вместе с тем сила и уверенность. Оба автопортрета написаны очень свободно, но это работы разных эпох. Между ними не только 17 лет жизни — между ними новая жизнь, новое мышление, новое искусство. И за то, чтобы пройти этот путь, Марианна Верёвкина заплатила очень высокую цену.
Марианна Веревкина. «Автопортрет». Около 1910
Темпера на картоне. Городская галерея в доме Ленбаха, Мюнхен
Как часто бывает, историю собственно художницы и писательницы, а также созидательницы смыслов (именно такого рода теоретические поиски основ нового искусства шли в ее мюнхенском салоне, где собиралась и русские, и европейские деятели) затмевает трагическая история Верёвкиной-женщины. Слишком уж она яркая, необычная, даже вопиющая, словно сошедшая со страниц современной желтой прессы.
— Баронесса взяла художника на содержание!
— Роман несовершеннолетней горничной и художника!
— Любовный треугольник по-русски: баронесса проживает с художником, его любовницей и их сыном!
Ну и так далее, не буду множить, — почти про каждый поворот этой истории можно сочинить нечто подобное. Но особенно меня поражает в рассказах о личной истории Верёвкиной и Явленского, двух крупных художников, что происходящее часто ставится в вину Марианне, а Алексей — ну что поделать, как ему было жить в таких условиях… Жертва оборачивается преследователем, а преследователь — жертвой. Принцип «сама виновата» в действии…
Но давайте начнем сначала. Марианна родилась в семье высокопоставленного военного, ее братья тоже сделали военную карьеру. Из-за работы семья часто переезжала и жила в разных местах Российской империи.
Чтобы художник состоялся, ему нужна поддержка; мало кому удается утвердить себя в полностью чуждой среде. И если поискать, у большинства такая опора находится. У многих художниц в роду оказываются не только мужчины, но и женщины, связанные с искусством, ремеслами. Так, мать Марианны Елизавета Дараган была художницей-любительницей, занималась иконописью и писала портреты. Исследователи пишут, что иконы ее работы сохранились в литовских церквах. В Литве, где отец Марианны был военным губернатором, семья прожила много лет и приобрела имение Благодать, которое девушка очень любила и куда постоянно возвращалась. А мать Елизаветы, бабушка Анна Дараган, была известной детской писательницей и педагогом — ее азбуки со слоговым методом обучения чтению были передовыми для середины XIX века и использовались вплоть до начала века XX. Императрица Александра Федоровна обратила внимание на эти методики, и потом Анна возглавляла детские учебные заведения. Как видите, у Марианны прямо под боком были ролевые модели женщин, реализовавшихся не только в семье.
Поэтому когда девочка начала рисовать, мать ее поддержала, сама дала первые уроки, а затем приглашала педагогов. В 1885 году, когда Елизаветы не стало, Марианна, которой сравнялось 25 лет, переехала с отцом в Петербург; позже он был назначен комендантом Петропавловской крепости. Прямо там, в Комендантском доме, где они живут, Марианна устраивает мастерскую. Учителем становится Илья Репин — он в восторге от ее успехов, называет русским Рембрандтом и прочит большое будущее. Картины, которые тогда создавала Верёвкина, вполне в духе академических традиций, хоть и выполнены с большим драматизмом: светящиеся цветом фигуры выступают из темного фона, и контрасты уже намекают на то, что художница не боится смелых решений. Ее работы принимают участие в выставках передвижников. Но тут случилась первая трагедия. На охоте Марианна тяжело травмировала кисть правой руки — кости раздроблены, девушка восстанавливается через боль, учится писать левой рукой или держать кисточки между уцелевшими пальцами правой. Однако продолжает рисовать. В это же время Репин знакомит ее с другим своим учеником — Алексеем Явленским, офицером, на четыре года моложе Марианны (иногда пишут, что он годился ей в сыновья, но это неправда).
Игорь Грабарь вспоминает о встречах в мастерской Марианны: «У нее в крепости собирались художники, среди которых бывал и Репин. Блестяще владея иностранными языками и не стесняясь в средствах, она выписывала все новейшие издания по искусству и просвещала нас, мало по этой части искушенных, читая нам вслух выдержки из последних новинок по литературе об искусстве. Здесь я впервые услыхал имена Эдуарда Мане, Клода Моне, Ренуара, Дега, Уистлера» [50]. Как видно, Верёвкиной быстро стало тесно в рамках академизма и она начала изучать новейшие течения современного искусства. В результате собралась уехать из России вместе с Явленским, с которым решила связать жизнь.
Это происходило в 1896 году. Впоследствии Верёвкина напишет, что перед отъездом между ее отцом и Явленским состоялся разговор, в котором выяснилось, что Марианна сможет получать пенсию отца лишь до тех пор, пока не выйдет замуж, — на практике это означало, что им нельзя официально оформлять брак, ведь собственных средств Алексея не хватило бы на совместную жизнь. И Явленский пообещал генералу, что не оставит Марианну. Отец вскоре умер. Пенсия составила 7000 рублей — сумма была весьма значительная, и благодаря этим деньгам они спокойно и широко жили до начала Первой мировой войны (когда выплаты сильно сократили) и даже позже, вплоть до революции.
Пара отправилась в Мюнхен, который в конце XIX — начале XX века был одним из центров художественной жизни Европы. Явленский начал заниматься в школе Антона Ашбе, художника, продвигавшего новаторские методы обучения, основанного на мышлении формой, а Марианна — неожиданно и сознательно — ушла в тень, остановив собственную художественную практику, но создавая условия для работы Алексея и оставаясь теоретиком. Что это было — творческий кризис, сомнение в своих силах или же неверие в то, что женщине дано пройти путь творца?
Так или иначе, Верёвкина перестала рисовать на целых 10 лет. При этом в Мюнхене на Гизелштрассе вокруг «фон Верёвкиной» образовался салон, а точнее, настоящая арт-лаборатория, где встречались художники, философы, писатели, музыканты, где бывали все значимые деятели, приезжавшие в Германию из России. Многочисленные исследователи пишут, что центром этой творческой тусовки была именно Марианна. Они путешествовали, Явленский много работал, увлекаясь то одним, то другим модным течением, а Верёвкина верила в него и ждала его величия.
Между ними существовал договор о том, что физические