Я ощутил, как созданная Легарном маска не просто интегрируется, а растворяется, поглощается, втягивается в мою внутреннюю сеть. Я не видел этого, но знал, что новая татуировка проявилась над бровями, а затем, поднявшись до Предания, слилась с «Ольвой».
И вместе с этим пришло полное понимание: теперь это была не просто маска. Я мог стать Гильомом — скопировать не только его лицо, но и тело, и даже мельчайшие повадки и манеры, которые подсмотрел за эти дни. Это было бы тотальное перевоплощение.
Легарн, закончив вливание маны, удовлетворенно кивнул. Он не заметил подмены, ведь по замыслу маска и так должна была бесследно слиться с носителем. Он просто констатировал успех и, потратив еще полтора часа, провел ту же процедуру в обратном направлении, создав и имплантировав маску моего лица Гильому.
Наконец, он отошел, его безупречный китель даже не помялся.
— Все готово, — объявил он. — Прошу проверить результат.
Мы поднялись с кресел и встали друг напротив друга. Без лишних слов, я сконцентрировался на новой татуировке на предплечье, позволив ее силе разлиться по мне. Гильом сделал то же самое, и на его лице тоже пробежала легкая рябь.
И вот, он смотрел на себя, а я — на себя. Теперь уже настолько буквально, насколько это только возможно.
###
Мы вышли из клиники на оживленную улицу. Гильом, глубоко выдохнув, проговорил:
— Обновку надо испытать, как считаешь? Слуги в резиденции — идеальные подопытные. Они замечают каждую мелочь и знают меня уже не первый год.
— Согласен, — ответил я.
— Хорошо, — начал Гильом, принимая менторский тон. — Тебе нужно запомнить несколько моментов. Первое: мои движения всегда более плавные, без твоей резкости. Осанка — прямее, плечи развернуты, подбородок чуть приподнят. Жесты… сложно вспоминать то, что делаю неосознанно… но, допустим, когда я задумываюсь, я не потираю подбородок, как ты, а слегка касаюсь указательным пальцем края губ. Следи за интонациями. Моя речь…
Я поднял руку, прерывая его поток указаний. Мне не нужна была лекция. Я снова сосредоточился на «Ольве», которая теперь помимо обычных маскировочных функций получила в комплект одно конкретное, даже очень конкретное лицо.
Я позволил ее силе не просто изменить мою внешность, но и проникнуть в мышцы, в нервные окончания, в голосовые связки. И затем я просто… отпустил себя.
Мое тело выпрямилось, плечи сами собой развернулись, руки приняли расслабленное, но контролируемое положение. Я сделал шаг — плавно, без тени моей привычной слегка взрывной энергии. Повернул голову в его сторону, и мое лицо приняло то самое выражение спокойной, слегка отстраненной учтивости.
— Я полагаю, подобные мелочи действительно могут выдать человека с головой, — произнес я, и мой голос зазвучал его ровными, выверенными интонациями, без малейшего намека на иронию. Я поднес руку к лицу и легким, почти невесомым движением кончика указательного пальца коснулся угла рта, глядя на него с легким любопытством.
Гильом замер. Его глаза расширились, в них отразился чистейший, немой шок. Он смотрел на свое собственное отражение, на свою копию, настолько идеальную, что это было почти пугающе. Затем шок сменился чем-то другим — острым, почти жадным восторгом, и также осознанием.
— Невероятно… — вырвалось у него, и это было единственное, что он смог сказать. Он медленно покачал головой. — Теперь я понимаю. Теперь я понимаю, почему ты был так уверен в себе. Эта Маска Золотого Демона… это просто чудо. Абсолютное.
Я позволил маске расслабиться, и черты лица поплыли, возвращая мне мое обличье.
— Не стоит ее перехваливать, — парировал я уже своим голосом. — У каждого чуда в этом мире есть своя цена, и у моего — в виде крайне неприятных моментов, о которых я не советую тебе мечтать.
Наступила неловкая пауза. Гильом все еще был под впечатлением, но мой тон остудил его пыл. Он кивнул, отводя взгляд.
— Понятно. Что ж… тогда последний штрих.
Мы зашли в первый же портняжный салон, который выглядел достаточно дорого, чтобы обслуживать клиентов возле резиденции маркиза. Быстро и без лишних слов мы обменялись одеждой.
Теперь на мне был его элегантный серый костюм, идеально сидевший на его — то есть теперь на мое — тело, а он облачился в мою более простую и практичную одежду, на которую я сменил форменный мундир, пока мы не были в Коалиции.
Выйдя из салона, мы направились к резиденции. Два человека, внешне неотличимые от Гильома фон Шейларона и Мака Мариона, подошли к зданию из белого мрамора и сияющего стекла.
Первой моей жертвой стала горничная, несшая поднос с хрустальными бокалами.
— Эй, ты! — мой голос, теперь голос Гильома, прозвучал властно и немного свысока. — Мне срочно потребовался свежевыжатый сок из синих апельсинов. Доставь его в мои покои, как только найдешь.
Девушка на секунду застыла с широко раскрытыми глазами. Синих апельсинов, насколько я знал, не существовало в природе. Но через мгновение она опустила голову в почтительном поклоне.
— Слушаюсь, господин Гильом.
Она развернулась и почти побежала исполнять абсурдный приказ. Гильом, шедший рядом в моем обличье, фыркнул, но сдержался.
Дальше я остановил двух садовников, перетаскивавших кадку с экзотическим деревом.
— Прекратите! Это дерево должно стоять строго лицом на восток. Разверните его немедленно!
Садовники переглянулись, но без единого слова принялись поворачивать тяжелую кадку. Затем я велел дворецкому принести мне библиотечный каталог, переплетенный в кожу плавающего барашка, и потребовал от юного пажа пересчитать все листья в ближайшей цветочной композиции.
Никто не усомнился. Лишь легкое недоумение в их глазах выдавало, что приказы были нестандартными, но авторитет «Гильома» был непререкаем.
Наш «театр абсурда» прервал новый голос — сухой, спокойный и полный незримой власти.
— Господин Гильом, можно мне вас на мгновение?
Я обернулся. К нам подошел пожилой мужчина в безупречно темном костюме, с седыми волосами, уложенными с безупречной точностью. Его осанка и взгляд говорили о привычке командовать больше, чем любые титулы. Мажордом.
И снова, как и в случае с Легарном, я ощутил исходящую от него ауру — ровную, могучую и бездонную. Еще одно Предание. Внутри меня снова кольнуло удивление, но уже приглушенное — я начинал привыкать к тому, что в Роделионе силы такого уровня не тратили исключительно на войну.
— Конечно, — ответил я, копируя манеру Гильома держаться с этим человеком — с легким, но ощутимым уважением.
Мажордом скрестил руки за спиной.
— Прошу прощения за бестактность, но я не могу не отметить… Некоторые из ваших последних распоряжений слугам показались, скажем так, не совсем стандартными. Можно поинтересоваться их целью?
Его тон был вежливым, но в глазах читался открытый вопрос и