— А… — улыбается он безбашенно, — так получилось.
Меня от его улыбки чуть-чуть ведет. Очень залипательно. И метаморфоза такая. Совсем недавно он производил впечатление неприятного и опасного типа, а сейчас прямо няша-улыбаша.
— И денег тоже нет? — удивляюсь я. Небывалая ситуация в наше время.
Сава, еще шире улыбаясь, разводит руками.
— Ой, врун… — снова пыхтит тетка, и мне становится неприятно от этого. Мало ли, какие могут быть обстоятельства у человека? Почему сразу врун?
— Воздухом хочешь подышать? — правильно понимает мою гримасу Сава, и я с готовностью киваю.
Мы выходим под ироничным взглядом соседки. Пассажир, сидящий рядом со мной, даже не просыпается все это время. Это же надо, как человек устал! И скандал проспал, и разговоры.
В проходе я, внезапно вспомнив неприятный взгляд того мужика, хочу свернуть в другой тамбур, но Сава, скользнув глазами по лицам людей, сидящих у выхода, молча поворачивает в противоположную сторону.
И я не останавливаю.
Фиг с ним.
Туда, так туда.
Одергиваю юбку, досадуя на себя, что джинсы не надела в дорогу. И теперь моя скромная льняная юбочка с веселым принтом кажется нарочито детской и короткой.
А, учитывая, что я и сама-то не сильно взросло выгляжу, то понятно, что для всяких пожилых извращенцев тут раздолье. И посмотреть, и гадости сказать. Тем более, что одна еду.
Ну, ничего, может, увидит, что я с Савой, и не станет больше лезть.
Потный взгляд на своей пятой точке чувствую, пока иду по проходу, но больше ничего. И это хорошо.
В тамбуре Сава прислоняется стене рядом с дверью, тянет из кармана сигареты.
— Будешь? — предлагает мне.
— Нет, — отказываюсь я и добавляю строго, — и ты не будешь. Нельзя в поезде курить.
— Это почему еще? — изумляется снова Сава.
— Правила такие… — пожимаю я плечами.
— А где курить тогда? — не понимает Сава.
— На остановках… В специально отведенных местах…
— Бл…ин, — нейтрально заканчивает он начавшееся ругательство, косясь на меня. — Последней радости лишили…
— Да ладно тебе, курить вредно, — бормочу я примирительно.
— Жить вообще вредно, — улыбается он, прячет сигареты обратно в карман, засовывает руки туда же, смотрит на меня. — Рассказывай.
— О чем? — я стараюсь не смотреть на его голые плечи и бицепсы, сейчас возмутительно красиво напрягшиеся. Он что, специально это делает? Знает, что в таком ракурсе его тело офигительно выглядит, и пользуется этим? Или просто так получается?
— Куда едешь, — говорит он, вынимает руку из кармана джинсов и проводит ею по волосам, небрежно зачесывая их назад.
Нет. Не специально.
Просто так получается у него, что каждое движение — целая волна мурашек по моему глупому телу…
Я называю город. Сава улыбается.
— О, как! И я туда же! Живешь там? А в Краснодаре что делала?
— Живу, — киваю я, — учусь на заочном, поступила, вот… А в Краснодаре я до этого жила. Верней, не в Краснодаре, а чуть дальше… В заповеднике. С дедом. Он там лесничий.
— Прикольно… — тянет Сава, — то есть, ты, типа, лесная нимфа?
— Скорее, лесная ведьма, — смеюсь я.
— Не-е-е… — он осматривает меня медленно, тягуче, и взгляд неожиданно из смешливого становится серьезным, острым, как у кошака, нацелившегося на добычу, — не тянешь на ведьму. Максимум — феечка. Мелкая слишком.
— Рост и размер — не показатель!
— Ну, не скажи…
И снова этот взгляд. А мы точно об одном и том же говорим?
— А ты? — после небольшой паузы, спрашиваю я, — как так получилось, что без вещей и денег?
— Да блин… — он снова вздыхает, ерошит волосы, — украли, прикинь? Я отдыхал… Ездил к друзьям туда. И прямо на вокзале… Ладно, хоть паспорт в другом кармане был…
— Ничего себе, — возмущаюсь я, — а как же так? А полиция? Заявление подавал?
— Нет, — говорит Сава, — перед самым отбытием сперли все. Мне срочно ехать надо было, я и плюнул. Все равно ничего там ценного не было. Белье, легкий шмот. Телефон. Старый. И нал. Тоже немного. Я и решил, что доеду так. Не умру же, если двое суток не пожру.
— Какой ты рискованный… — бормочу я, удивленная той легкостью, с которой он говорит об украденных вещах и ситуации в целом.
— Да просто ехать надо было… — словно оправдывается он.
— Работа? — понимающе киваю я.
— Ага… — с легкой заминкой отвечает он, — она самая…
— А кем ты работаешь?
Мне становится интересно, кем может работать парень с такой внешностью.
— Бармен… — пожимает он плечами.
— Интересно, — киваю я, и пазл в голове складывается. Конечно, где еще может трудиться такой яркий человек? Только там, где его внешность помогает в работе!
И улыбка у него такая… Располагающая.
В ночном клубе я была один раз, в Краснодаре, но впечатлений получила массу, конечно. И бармены там все были парнями, веселыми, улыбчивыми, яркими. На них напропалую вешались девчонки…
Я по-новому оцениваю внешность Савы.
Ну да, у этого явно отбоя от клиенток нет…
Почему-то становится не особенно приятно, и я спешно сворачиваю нашу беседу.
— Ладно, пошли обратно…
— Ты чего? — удивляется Сава, явно не догоняя, отчего у меня так настрой поменялся.
— Ничего, — в самом деле, ничего, просто мои тупые мысли. — Я устала чуть-чуть… Пойду сяду.
— Пошли, ладно, — кивает он.
Назад я топаю, загруженная и почему-то грустная. Моя юбочка мне кажется теперь совсем детской, так же, как и моя дурацкая прическа, глупый хвостик.
Я что, всерьез рассматривала Саву, как парня?
Блин.
Свихнулась, не иначе.
4. Оля. Демон
— Это чего, можно есть? — Сава смотрит на заваренную китайскую лапшу с таким лицом, словно что-то невероятное увидел, то, чего вообще не может быть.
Я в очередной раз удивляюсь: он что, никогда ничего такого не пробовал? И не видел даже? Да кто он такой, вообще?
— Ну да, — пожимаю я плечами, — попробуй. Вкусно.
Он снова смотрит на меня так недоверчиво, словно подозревает в чем-то плохом. Типа, отравлю я его, или еще что-то такое же дикое.
— Не хочешь, не ешь, — не выдерживаю я, — я потом съем сама. Нам еще сутки тут сидеть, на одних яблоках не продержишься. Да и не осталось их уже у меня…
Сава отводит взгляд, заметно стыдясь.
Ну да, килограмм яблок вытаскал, тут ничего не поделать. Я не