Он фыркает, и от этого звука в груди отзывается раздражение.
— А у меня в Империи, как ни странно, тоже. Но, похоже, от вашего упрямства зависит, как скоро мы выберемся. Так что давайте найдём нашу новую головоломку — чем раньше, тем лучше.
Спешу за ним. Несколько минут мы движемся по коридору молча, без спешки — и только тогда замечаю, как воздух сгущается, линии начинают плыть, и пространство искажается, будто сама реальность проваливается внутрь себя.
И вот мы уже стоим в бальном зале Цитадели.
— Здорово, — оглядываюсь по сторонам. — Надо будет уточнить у Мирвина, нет ли у него таких штук, которые ускоряют перемещение по замку.
Зал точная копия настоящего. Но в нём нет ни музыки, ни жеманного смеха придворных, ни блеска, ни фальшивых улыбок с ядом во взгляде. Здесь пусто.
Если не считать пять магических пьедесталов, выстроившихся у дальней стены, как дозор.
Каждый из пьедесталов словно живёт собственной стихией, и магия, заключённая в них, ощущается не абстрактно, а как живая материя, откликающаяся на присутствие: кожа начинает покалывать, воздух колеблется, будто напоён невидимыми вибрациями.
Первый — источает плотное, тяжёлое тепло, и, кажется, что внутри него дремлет пламя, сдерживаемое лишь тонкой оболочкой, готовое вырваться наружу.
Второй излучает прохладу, спокойную и глубокую, словно внутри заключена гладь озера, над которой мерцают редкие капли света, похожие на отражения звёзд.
Третий выглядит как нечто, вырезанное из глубинной породы, грубый и устойчивый, с медными прожилками и ароматом свежей земли после сильного дождя, и от его присутствия хочется выпрямить спину.
Четвёртый едва уловим глазу, полупрозрачный, наполненный колеблющимся светом, как утренний туман, скользящий между деревьев, и его дыхание похоже на призрачный ветер, который тронет волосы и исчезнет, прежде чем ты успеешь обернуться.
Пятый блестит, как гладко отполированная сталь, отражает всё вокруг без искажений, и в этой стерильной поверхности чувствуется холодный разум, точность и порядок.
Я снова медленно обвожу взглядом магических пьедесталов.
— Выстроились, как на проверке, — ворчу себе под нос. — Пять стихий: огонь, вода, земля, воздух… и металл?
Рик приближается, останавливается почти вплотную.
— Обычно пятой стихией берут эфир, — произносит он. — Не металл.
Я вздыхаю. В этом мире эфир — это что-то вроде духовной мантии: ничего не весит, но все им прикрываются. У нас бы это назвали чистой показухой.
Делаю шаг вперёд, кладу обе ладони на пятый пьедестал. Из его глубин поднимается резонирующий гул. Вибрация пронизывает запястья, расходится по груди, отзывается где-то в затылке. Воздух вокруг звенит.
— Мне нравится металл, — говорю, обернувшись. — Он не греет, но словно наполняет изнутри.
Рик молчит. Но я ощущаю его — спиной, кожей, каждой клеткой.
И это начинает злить. Или...
Это не он. Это место. Испытание. Магия. Всё сразу.
Наконец Рик делает шаг и накрывает мою руку своей.
Я не двигаюсь.
В следующую секунду воздух сзади сжимается, и стена за спиной вдруг вздрагивает. Гул прокатывается по залу, заставляя обернуться. Камень медленно и неохотно раздвигается, открывая кованую дверь: тёмную, массивную, исписанную древними рунами, вспыхивающими один за другим.
Мы одновременно убираем руки от пьедестала и поворачиваемся. Воздух между нами ещё пульсирует, словно магия не хочет отпускать.
— И что дальше? — спрашиваю я, оглядываясь на Рика.
Он смотрит на дверь с лёгкой усмешкой, будто заранее знал, что именно будет дальше.
— Вот теперь будет интереснее.
— Я думала, нужно выбрать стихию, — качаю головой.
— Почти, — отвечает он и подаёт знак. — Посмотри внимательно.
Я подхожу ближе к двери. Вместо привычного замка — два переплетённых полукруга, впаянных прямо в металл. Они чуть приподняты над поверхностью, словно инкрустация. Между ними — тонкая, почти невидимая щель, по которой пробегает слабое сияние.
Наклоняюсь.
Хм, похоже на инь-ян... только в местной редакции.
— Замок, — говорит Рик за спиной, — видишь?
— Вижу, — отвечаю, медленно выпрямляясь. — Жуткая штука.
— Замок двустворчатый. Каждая половинка требует свою пару стихий, — поясняет он.
— То есть... угадать?
— Не угадать. Почувствовать, — хмурится он. — Эта дверь — проверка. Как и всё здесь.
Я откидываю волосы назад и складываю руки на груди:
— Много знаете, Ваше Величество.
Во взгляде Рика появляется лёгкое раздражение.
— Это потому, что я изучал архивы рода Таль.
— И что вы выяснили? Там хоть объясняется, зачем они так старались?
— Из-за Марисии, — говорит он. — Её отец создал испытания специально, чтобы она прошла их с «истинным». Только... он его не одобрял. Надеялся, что они рассорятся в процессе.
— Раздражение тоже часть замысла её отца? — спрашиваю, не глядя.
— Видимо, — коротко отзывается Рик. Интонация почти бесстрастна, но челюсть выдает напряжение.
Мы молчим пару секунд.
— Но мы ведь не влюблённые, — произношу я. — Нам будет проще.
— Проще, — эхом повторяет он, и сокращает расстояние между нами.
Слишком близко. Почти до прикосновения.
— Чистая магия и холодный расчёт, — добавляю быстро, будто хочу заглушить тот странный толчок, что отозвался внизу живота, когда Рик подошёл ближе.
Он не отвечает сразу. Смотрит на меня. Долго. Внимательно.
Я выдерживаю взгляд. Ну, почти.
— И как понять, какие стихии подойдут к замку?
Он качает головой:
— Не «подойдут». Сольются... Они должны быть не противоположны, а… дополнять друг друга. Попробуем огонь с ветром.
Я прищуриваюсь.
— Любопытно, с каких это пор вы командуете за двоих?
— С тех пор, как ты начала делать вид, что твои инстинкты важнее здравого смысла, — роняет Рик ледяным тоном.
Сжимаю челюсти.
— Значит, вы — единственный источник разума в этом помещении? Как удобно.
— Хорошо. И что ты предлагаешь взять? — уточняет Рик.
— Воду и ветер.
— Глупости, — мгновенно парирует он.
— Я так чувствую.
— Вот именно. Потому-то я и сказал про здравый смысл.
— А я думала, что в вас больше логики, а не снобизма, — говорю, стараясь не повысить голос. — Но, видимо, ошиблась.
— Ты ошибаешься чаще, чем признаёшь, — спокойно отвечает он. Настолько, что это злит ещё сильнее.
Я делаю шаг назад.
— Но вы, конечно, никогда не ошибаетесь. Тогда вам не нужен партнёр, Рик. Вам нужна рабыня, которая будет соглашаться, кивать и говорить: