Нет.
— Да.
— Нет, идиот, она не в порядке, — это была Слоан, но Кейд даже бровью не повёл.
Директор Эллисон хмыкнул:
— Так, слушайте. Я не хочу, чтобы это разошлось по школе. Попечительский совет и так на ножах из — за возвращения Джорни, и если до них дойдёт, что кто — то извне пробрался и напал на неё... Они поступят одним из двух способов.
Моё тело напряглось в ожидании худшего.
— Либо её снова отправят, заявив, что остальные ученики не в безопасности с её присутствием, либо закроют школу.
— Закроют школу? — переспросила Мерседес.
— Это если они вообще поверят, что на меня напали, — прошептала я, ощущая, как уязвимость окутывает меня, словно тяжёлое одеяло.
Я слышала, как у Кейда скрипнули зубы, даже не глядя на него. Директор оттолкнулся от стены и скрестил руки:
— Исайя, я хочу, чтобы ты пригрозил всем, кто видел Джорни. Скажи, что лично сообщу их родителям, что их поймали после отбоя — на секс — вечеринке, не меньше.
Исайя рассмеялся, и Джемма шлёпнула его по животу:
— Слышать такое от тебя — просто улёт. Но я понял. Мы уже пригрозили им. Никто не захочет проблем. Попечительский совет последнее время ведёт себя как сволочь, да? — Он взглянул на Мерседес. — Без обид. Я знаю, твои родители в комитете.
Она пожала плечами:
— Не обижаюсь.
Как раз когда директор объяснял, что всем нужно возвращаться в школу, чтобы не пошли слухи, будто кучка студентов тусуется у него дома после отбоя, в комнату вернулся Шайнер с целым пакетом чипсов в руке.
— Ну что, нашли кого — нибудь? — спросил он, ведя себя так, будто тут хозяин. — Когда я провожал девочек, всё было чисто. Я ещё и периметр дома проверил. Ничего подозрительного.
Директор выхватил пакет чипсов из рук Шайнера, и тот недовольно хмыкнул, облизывая пальцы.
— Ладно, все на выход. Кроме Джорни. Мне нужно поговорить с ней наедине.
Только все задвигались к двери, я неожиданно для себя сказала:
— Нет.
— Нет? — переспросил Кейд, глядя на меня. Он наклонил голову, ожидая объяснений.
Я пожала плечами, сжимая мокрую тряпку в руке.
— Если вы все рискуете жизнями, обыскивая школу и сопровождая меня в лютый холод, то, думаю, вправе знать, что на самом деле происходит.
Тишина. Мои слова прозвучали уверенно, но, взглянув на окружающих, я обмякла.
— Вы... уже всё знаете, да?
— Не всё, — быстро ответила Джемма. — Но мы знаем, что ты в опасности. И поверь, я через это прошла.
Директор подождал несколько секунд, затем провёл рукой по щетинистому подбородку.
— Я просто хотел извиниться.
— Извиниться? — переспросил Кейд. — За что?
Директор не отводил от меня глаз.
— Я сказал, что ты в безопасности здесь. Но это не так.
Это не стало неожиданностью. Я знала, что не в безопасности. На меня уже нападали здесь однажды — и вот, снова.
— Возможно, — прошептала я. — Но здесь я всё же в большей безопасности, чем где — либо ещё, верно?
Бунтари ответили хором:
— Верно.
На этом разговор закончился. Мы все вместе покинули дом директора и направились обратно в школу.
* * *
Как только Брентли дал отмашку, мы все разошлись по своим комнатам — за исключением Исайи и Джеммы, которые отправились к нему, и Кейда, который вошёл ко мне.
Слоан закатила глаза:
— На входе в эту школу нужно повесить предупреждение: «Внимание! Ваши дочери будут ночевать у парней с острым языком и привычкой нарушать правила».
Шайнер закинул голову со смехом:
— Нет, надо написать: «Внимание! Девчонки будут развращать ваших сыновей, упрашивая прокрасться к ним ночью, а наутро делать вид, будто не знают их».
Мерседес фыркнула, захлопывая дверь, а Слоан сузила глаза:
— Ты что, крутишь с Мерседес?
— Хватит, — Кейд мягко потянул меня назад, закрывая дверь. Его руки легли на мои бёдра, пока я уставилась на дубовую панель, затем он медленно развернул меня к себе, заглядывая в глаза:
— Ты в порядке?
— Ты уже спрашивал, — уклончиво ответила я.
— И ты солгала.
— Я не лгала. По сравнению с тем, что было, сейчас я в порядке.
Его руки соскользнули с моих бёдер, чтобы прикрыть лицо, его ладони были тёплыми и твёрдыми, пока я изо всех сил старалась, чтобы подбородок не дрожал.
На меня напали.
Почти увезли.
Страх и тревога, которые я отгоняла, теперь вырывались наружу, и мне это ужасно не нравилось. Где — то в глубине сидело убеждение, что показывать настоящие чувства нельзя. Возможно, это было ПТСР после психушки — там меня уговаривали делиться переживаниями, а когда я поддавалась, объявляли мои чувства ложью.
Может, эти раны ещё не зажили. А может, я просто ожесточилась за время, проведённое вдали, где приходилось казаться сильнее, чем я была на самом деле.
— Ты же знаешь, что можешь не притворяться со мной, — прошептал Кейд, нежно проводя большими пальцами по моим щекам. Мне хотелось броситься в его объятия и остаться там навсегда, потому что правда была в том, что одной я не чувствовала себя в безопасности. Я была растеряна, раздражена, но больше всего — напугана до смерти.
— Знаю, — шмыгнула я, опустив взгляд на пол. Глаза затуманились, а в уголках будто иголки кололи.
— Давай сходим в душ и смоем всю эту кровь, а?
Я кивнула, когда Кейд убрал руки, оставив наш разговор незавершенным. У него был дар точно знать, что мне нужно в нужный момент. Даже когда я сама не понимала себя, он, казалось, видел меня насквозь.
Вода включилась после того, как Кейд провел меня в ванную. Я стояла посреди маленького кафельного помещения, уставившись на следы на запястьях, все еще покрытые засохшей кровью. Они были красными, с парой тонких порезов, но не такими глубокими, как рана на руке от моего же ножа. Сердце бешено заколотилось, а живот будто провалился.
— Мой нож, — хрипло вырвалось у меня, и я внезапно почувствовала себя глупо из — за таких эмоций. Это всего лишь нож. — Я уронила его, после того как ударила его. Ты нашел его? Он забрал его? Я боялась наклониться, чтобы поднять. Как только он отпустил меня, я убежала.
Кейд взял меня за руки, его глаза метались между моими, постепенно наполняясь паникой.
— Дыши, детка. Сделай вдох.
Воздух ворвался в легкие, и я резко выдохнула, дрожа, будто стояла не в ванной, наполняющейся паром, а посреди снежной бури.
— Я нашел твой нож, но давай сначала примем душ и