Сейчас он тоже — потрахаться пришёл?
— Ольш, если у тебя какие-то финансовые проблемы, я был бы рад…
Она вспыхнула:
— Нет!
— Извини. Просто если вдруг…
— Мне ничего не нужно.
Она, может быть, падшая женщина, развратная огневичка и армейская шлюха, — и всё равно не настолько, чтобы брать у мужчины деньги. Если и спать с ним, то хотя бы представить, что это… ну, пусть не по любви, но и не вот так. Бесплатно!
— Ты… на выходные в Садовое? Я могу показать тебе город, и груши. Можно дойти до дерева желаний. Только я не могу предложить… у нас нет свободной комнаты…
— Не проблема, здесь же есть гостевой дом, там где-то была вывеска.
— На площади, да. «Подкова»…
— Ну вот. Проводить тебя до дома? Или останешься со мной?
В гостинице, с мужчиной? В одном номере, конечно, ясно же, зачем он приглашает. Что бы сказала мама!..
Ольша прикрыла глаза. Она легко могла предугадать всё, что сказала бы мама. Мама сейчас старалась быть мягкой, и выговаривать дочери ей было неудобно, неловко. Поэтому и здесь она высказалась бы как-нибудь сдержанно. Попросила бы подумать о репутации семьи, о том, что Альмина ещё совсем молода, что в доме растёт дочка, и не стоит бросать тень…
Подумала бы мама гораздо больше, конечно. Эти мысли тоже было нетрудно предвидеть.
И мама, конечно, была права. Такая новость, как местная незамужняя девица в гостинице с посторонним мужчиной, облетит Садовое быстрее, чем Ольша успеет снять трусы. Но не всё ли равно, — тем более что слухов и так было достаточно?
А он приехал. Приехал в Садовое, с цветами, с конфетами, и так легко представить, будто…
— Домашних нужно предупредить. А так… останусь.
Глава 11
Мамы не было дома, она задержалась у подруги. Ольша, трусливо возрадовавшись, что-то наврала Альмине, торопливо собрала кое-какие вещи и сбежала раньше, чем эта удача закончилась.
Брент ждал у ворот, рассеянно почёсывая местную кошку. Та, не стесняясь своей шлюшьей натуры, тёрлась об руки, бодалась в шею и топтала лапками, выпрашивая ещё и ещё ласки. В Ольше кошка учуяла конкурентку и сердито распушила хвост.
Брент небрежно отряхнул руки и поправил сумку на плече. Добродушный и расслабленный, он смотрел на Ольшу с чуть заметным прищуром, без лишних вопросов забрал у неё из рук мешок с одеждой, открыл калитку… и он даже к приставучей кошке был нежный, и тёплый такой, спокойный, как старый дуб… с ним хорошо было — тело помнило, что было хорошо. И он не просто так ведь приехал, он же тоже понимает, что Ольша всё ещё не так чтобы настоящая огневичка в постели. Его ведь, значит, устраивает? Или он рассчитывает, что она за это время исправилась?
Кошмары про насилие Ольше больше не снились. Вообще не снилось ничего внятного: она просто просыпалась среди ночи по несколько раз то от неясной тревоги, то от скручивающего желудок страха. Но кошмаров не было, или же они забывались сразу, как Ольша открывала глаза.
— Поужинаем где-нибудь? Или больше гулять хочешь?
Вечер был уже поздний. Хотя вдоль каждой улицы Садового ниточкой тянулись красивые бошкастые фонари, всё равно темно, мало что можно разглядеть. Да и зябко, ветер задувал под юбку и холодил колени, а мамино пальто было легковато для такой погоды.
Ольша коротко выдохнула тепло и сразу же покраснела и смутилась. Выбить из себя эту дурную привычку пока так и не удалось. Забываясь, она грелась силой, а потом злилась на себя за это.
— Ольша?
— А? Да, поужинаем... в «Подкове» бар на первом этаже. Ещё на Весенней есть кафе, но оно уже закрыто.
В баре наливали двадцать восемь видов сидра, два вина (белое и красное), столичную водку и местный первач. А вот еды в меню было немного, и Брент, изучая его, слегка поскучнел. Если бы Ольша была порядочной женщиной, она могла бы пригласить его домой, потчевать лепкой и разносолами…
Ольша не была порядочной женщиной.
— Как ты вообще здесь?
— Хорошо. Садовое — очень тихий город.
— Как дома у тебя?
— Альмина девочку родила…
Брент аккуратно нарезал пирог, а Ольша только вяло ковырялась в котлете с пюре — и любовалась им. Нет, как бы то ни было, хорошо, что он приехал. Есть что-то в том, чтобы снова сидеть вот так и придумывать себе несбыточные девичьи глупости. Он казался таким близким, таким родным, сплетал их пальцы над столом, бескомпромиссно отверг её желание заплатить за себя… и хотя привёз целую коробку наверняка дорогущих конфет, на ужин всё равно купил для Ольши пироженку в стакане. Бисквит, сливочный крем, грушевый конфитюр и снова крем.
Ещё Брент рассказывал новости: про неправильных королевичей и других психов, чуть-чуть про Стену и ещё про карасей (хотя где Брент и где караси!). Коварно вовлёк её разглядывать экспериментальный узел, пока весь кривой и разбалансированный, и Ольша разбирала его, забыв даже про пирожное. Потом смутилась: нехорошо так делать на ужине с мужчиной, — но Брент только посмеивался.
От этого сразу стало проще, и Ольша, осмелев, рассказала про свои эксперименты в прачечной. В городе на такую работу нанимают водников, это удобно: они могут и нагреть, и мешать-крутить, чтобы ткани тёрлись о самих себя и так отстирывались, и потом высушить, просто вынув воду из вещей. Ольша пыталась добиваться того же огнём, и желательно без лишнего кипячения. Книг по стихиям в местной библиотеке не было, а в коробке с ольшиными вещами на чердаке нашлась только пара совсем элементарных учебников, так что пока исследования не слишком продвинулись.
Как инженер, Брент предлагал вращающиеся лопасти, поршни и ещё какую-то свою ерунду. Так они спорили, пока зал бара не опустел совсем, а зевающий служащий не прожёг в брентовом затылке дырку. Тогда они поднялись в комнату, но чудовищного разврата не случилось: ещё очень долго они просто сидели, обнявшись, да где-то так и уснули.
Всю субботу Ольша показывала Бренту Садовое, от грушевых деревьев и консервного завода до «пиратской» детской площадки и «бездонного» колодца, в котором, по легенде, жил заколдованный мертвец. Мертвецу можно было что-нибудь крикнуть, и он, если был в настроении, отвечал; Брент даже попробовал, но ему отозвалось