Она перебрала соцветия, выбрала самое мелкое, бело-розовое, вынула из банки. Обрезала стебель, бережно разгладила цветок на бумаге, накрыла другим листом, придавала книгой.
Когда-то у Ольши, как у любой девчонки, была жестяная банка из-под печенья с крошечными милыми секретиками: высохшими лепестками, интересными камушками, редкими фантиками, красивыми пуговицами. Всё это разоворошили, выпотрошили ещё в гимназии. В Стоверге она пробовала собирать открытки. А на фронте не до романтичных глупостей, да и в пехотном полку все свои богатства приходится таскать на себе, но и там у Ольши была своя маленькая сокровищница: несколько писем, бабушкин кулон, иконка в резной рамочке, вышитый платок…
Теперь и это всё смешалось с землёй. В новой жизни у Ольши были только самые простые вещи, выбранные за их дешевизну; из излишеств она позволила себе только детскую акварель и карандаш чуть поприличнее, мягкий.
Зато вот цветок. Он высохнет, а в Ладерави можно будет купить шкатулочку, коробочку или просто кусок картона, чтобы довезти его до дома.
И тогда останется хоть что-то.
Глава 13
— Для тебя, — Брент лукаво прищурился и раскрыл ладонь.
На ней лежали три мелкие конфетки в цветастых бумажных фантиках, и на каждом были нарисованы котята, рыжие и пушистые. Конфеты назывались «Мяу», и Ольша согласно мурлыкнула и свернулась клубочком в объятиях Брента.
Вообще-то, Ольша совершенно не чувствовала себя кошкой. Где она — а где кошки! Но ей нравилось, с какой лаской Брент называл её котёнком, и прозвищу хотелось немного соответствовать. Поэтому Ольша поджала пальцы, изобразив кошачьи лапки, и немного «потопталась» у него на груди.
Был погожий день, они остановились на обед, намереваясь к ночи всё-таки добраться до города. А пока вокруг плескалась вода: то ли ещё разлив Жицы, то ли уже луга. Дикие места, пустые, заброшенные. Через несколько часов шитаки, укоризненно вздохнув, взберётся вон на тот пригорок, который называется здесь высоким берегом, а дальше дорога до Ладерави была прямой, как стрела.
Брент всё утро вслух мечтал о горячей ванне. А Ольша и хихикала над ним, и дразнилась, и немного робела: ночёвка в гостинице грозилась снова поднять вопросы, на которые Ольша пока не готова была отвечать. Брент был очень славный, внимательный, касался бережно, а уж трогать его самого было одним сплошным огромным удовольствием. Бояться было нечестно, некрасиво. Но постель… у Ольши всё равно переворачивалось что-то внутри.
Сейчас же ещё можно было об этом не думать, и она с удовольствием пользовалась этим правом. Шелестели травы, гомонила вода, где-то хрипло стрекотали птицы. Шитаки сосредоточенно жевал, из воды торчали только нос и гребень хвоста.
Чай Брент снова заварил из каких-то трав. Он перечислял их с удовольствием: крапива, мята, шиповник, мальва… Ольша не запомнила половину, но чай — если, конечно, этот напиток вообще ещё можно называть чаем, — был вкусный, лёгкий, с мягкой горчинкой.
Ольша сунула в рот конфету, а ещё две спрятала в карман.
Конфета оказалась ириской, и какое-то время Ольша сосредоточенно катала её во рту, прижавшись к мужскому боку то ли для тепла, то ли просто так. Брент приобнял её, отложил свою тетрадь, спрятал карандаш между страниц.
Он хороший такой, большой. Ольшу никогда не тянуло к особенно крупным мужчинам, но с Брентом было очень здорово чувствовать себя маленькой и хрупкой, завернуться в него, спрятаться.
Брент погладил её по спине, и Ольша, глянув снизу вверх, отставила чай. Мурлыкнула снова, по-кошачьи потёрлась макушкой о его плечо. Решительно перелезла на мужские колени, села боком, а то чего это он скучает тут без дела?
Брент не возражал, и Ольша заёрзала, устраиваясь поудобнее и сворачиваясь клубочком на крепкой груди. Прижалась ухом и щекой, подтянула колени повыше, положила раскрытую ладонь на живот. Лениво обвела пальцами карман куртки. Потянулась за поцелуем, но чуть не свалилась — хорошо, что Брент придержал её под поясницу.
Он посмеивался в её волосы, а Ольша расфырчалась: всё равно неудобно, кнопки эти лезут везде, и пахнет куртка дорогой, а самого Брента за ней не слышно. Это было, конечно, безобразие, и Ольша аккуратно расстегнула куртку и распахнула её на груди. Погладила ладонями крепкую грудь — ух, какие у него всё-таки мышцы! — села повыше, поцеловала в шею рядом со шрамом.
— Откуда он у тебя? — спросила Ольша рассеянно.
И поцеловала снова.
— Льдиной рассекло.
— Водник?
— Угу.
Она нежно провела пальцами вдоль шрама. Длинный, грубый — тяжёлая травма, так и без головы можно остаться, шея вообще — хрупкая штука. Повезло. Заживало, наверное, долго.
Льдиной, брр! И Ольша мягко погладила шрам, потёрлась носом о кожу рядом, поцеловала нежно.
— А ты чувствуешь здесь что-нибудь? Или…
Брент хмыкнул:
— Проверь.
Ольша прищурилась. Ленивое и мягкое, чуть ворчливое настроение уступало место игривому азарту. Такой он весь каменный, сидит тут важный!.. Да он просто ничего не знает о женском коварстве!..
И рука его с поясницы сползает ниже. И он что же, думает, она не заметила? Ну и что, что приятно? А обещал спрашивать! Все они, мужики, одинаковые!
Ольша задумалась о том, чтобы вернуть брентову ладонь на место. А с другой стороны — где оно, это место? Может быть, вот как раз здесь и есть, чуть повыше задницы. Тёплая большая рука, почему бы и нет, даже и зябко без неё будет как-то… нет, пусть остаётся, раз уж так сложилось, но в будущем Ольша будет бдительна ко всяким поползновениям!..
От этого она развеселилась и дразняще провела языком вдоль шрама, по здоровой коже. Прихватила зубами — не сильно, но остался светлый отпечаток. Поцеловала сам шрам, грубый такой, твёрдый… рубец наверняка совсем мёртвый, а вот ниже от её дыхания поднимаются волоски.
Она снова лизнула шею, с удовольствием отметив, как Брент вздрогнул. Выдохнула тепло, согревая и делясь лаской…
Задохнулась от его поцелуя. Брент подтянул её выше, огромная рука на затылке, она вся вжата в него, и так легко поддаться, расслабиться в объятиях, раствориться в его действиях, идти за ним, куда поведёт.
— Котёнок…
Он ласково провёл по её щеке. Дышал тяжеловато, а улыбался… о стихии, какая у него улыбка, как он смотрит, и столько внимания, столько нежности, столько…
— Сам ты медвежонок, — фыркнула Ольша.
Поймала губами его пальцы. Легонько боднула в плечо. И, окончательно осмелев, потянулась ему навстречу.
Глава 14
Брент целовал жадно, глубоко, а Ольша расслабилась