Поза была довольно неприличная. Но, во-первых, она не кто-нибудь там, а огневичкам можно. Во-вторых, на ней штаны. И в-третьих, он ведь сам говорил, что не хочет трахаться в лесу!
А колени, ничего так, удобные, и разница в росте так немного скрадывается, и вообще, нехорошо, когда у девушки от поцелуев болит шея!
Ольша хихикнула и зарылась пальцами в его кудряшки. Брент дышал хрипловато, смотрел на неё широко раскрытыми глазами, и Ольша вдруг почувствовала себя очень взрослой и держащей в руках весь мир, не меньше. Провела пальцами от виска вниз, обвела ухо, очертила твёрдый подбородок. Коснулась губ, кажется, заставив Брента подавиться словами. Обхватила шею обеими руками, царапнула спину, упиваясь собственной властью.
Откуда взялся этот лукавый взгляд, откуда этот прогиб в пояснице? Ольша ведь приличная девочка из хорошей семьи… ну, по крайней мере, была такой в прошлой жизни. Но когда у тебя на талии лежат тяжёлые мужские руки, помнить о приличиях очень трудно. Внутри просыпается робкая пока женщина, которая хочет смеяться, целовать его первой, дразниться и трогать. Она упивается его вниманием, плохо скрытой в глубине зрачка жаждой, рваным дыханием и неразрывным тяжёлым взглядом глаза в глаза.
Если он не станет со мной целоваться, я его укушу, — твёрдо решила Ольша. Но Брент был, кажется, не дурак, потому что реагировал хорошо и правильно. Прижимал крепче, зарылся рукой в волосы, провёл пальцами вдоль позвоночника. От этого по телу пробежали искорки, и Ольша потёрлась о его колени бёдрами. Взялась за пуговицы на его рубашке, нырнула под ткань рукой.
— Ольша, милая…
Ольша захлопала ресницами: ничего, мол, такого и не делаю! Расстегнула рубаху, пока Брент не взялся отвлекать её от этого благородного дела, дёрнула майку вверх, положила ладони на пресс. Милостиво выдохнула тепло прямо ему в губы, осень-то холодная.
Брент рвано выдохнул и впился в неё поцелуем.
На ощупь он был замечательный. Твёрдое горячее мужское тело, курчавые волоски. Крепкий, надёжный, в него так хорошо спрятаться… а ещё — вот удача — им, таким большим и убедительным, так легко управлять! А он разрешает, отзывается…
И целует, как же хорошо он целует! Горячие, влажные, мягкие губы, широкие движения. Глубоко, уверенно, почти властно, и у Ольши снова кружилась голова, и по телу пробежали мурашки. Он отвечал ей, она отвечала ему, они вжимались друг в друга, сплетались руками и языками, и Ольша плавилась, плавилась от его прикосновений и пыталась вернуть ему хоть половину.
Что-то горячее, пьянящее разливалось внутри. Сама Ольша была лёгкая-лёгкая, в теле — ленивая истома, внутри плескались пламя и шальное желание сделать что-нибудь эдакое. Она прогнулась, подставляя поцелуям шею, провела по доверчиво подставленному боку. Сощурилась на солнце, ловя сбитое дыхание и кусая пекущие губы.
Всё это было очень ярко. А ещё — очень мало. И Ольша, не успев толком даже обдумать эту идею, торопливо расстегнула на Бренте ремень и высвободила член.
Он уже стоял и едва не прыгнул в руку, а вот Брент шумно выдохнул и попробовал отстраниться.
— Ольш, ты уверена, что…
Она приподнялась и заткнула Бренту рот поцелуем, а затем ласково тронула его внизу, сорвав с губ хрип.
В длину член был не ужасающий, а вот обхватить его пальцами у Ольши не получалось. Бархатистый, удивительно нежный, чуть влажный ближе к головке… она почему-то не хотела смотреть вниз, как будто в виде беспорядка в одежде и торчащего между телами члена было что-то новое и пугающее. Вместо этого Ольша смотрела куда-то в Брента.
Провела рукой вверх-вниз, вверх-вниз.
Твёрдый, чувствительный ствол, чуть вздрагивающий от её прикосновений. Первые движения — ласкающие, бережные, без нажима. Собрать пальцами липковатую каплю смазки с головки, снова провести вверх-вниз, увереннее, твёрже. Каждое движение — словно сквозь толщу воды. Приноровиться, привыкнуть, член чуть загнут вправо и к животу. Вверх-вниз…
— Ольш…
— Замолчи! — дрогнувшим голосом велела Ольша.
И взялась крепче.
Брент, сдавшись, прикрыл глаза и запрокинул голову. Ольша уткнулась взглядом в его шею и двигала рукой, ровно, будто под счёт. В лёгких горел воздух, голова кружилась, и всё было такое блестящее, такое яркое, что казалось ненастоящим. Вверх-вниз, вверх-вниз, двадцать два, двадцать три.
Брент был очень тихий, только дышал тяжело и иногда так сжимал руки у неё на талии, что это было почти больно. Вверх-вниз, вверх-вниз, тридцать шесть, тридцать семь…
Ольша смотрела куда-то сквозь Брента и считала про себя, пока он, наконец, не выдохнул, не подался вперёд. Сперма выстрелила в сторону, расплескалась длинным пятном на рукаве ольшиной куртки, и девушка медленно отвела руку. Брент ткнулся лбом ей в плечо, едва слышно выругался.
Вода за его спиной стояла тихая-тихая, серебристая. В ней бликовало солнце, ветер играл травами на берегу. Шелест, скрипучий голос какой-то птицы… хорошо.
Глава 15
Какое-то время Брент сидел с закрытыми глазами, успокаивая дыхание и наблюдая, как кружатся в черноте световые пятна. Ольша сползла с его коленей, встала, отошла в сторону. Плеснула вода, — а Брент так и сидел неподвижно.
Расстегнув на нём штаны, Ольша выглядела страшно довольной своей выходкой. Осмелела, обнаглела, помыкала им, бессовестная девчонка! Хотелось одновременно трогательно умилиться и отодрать её до крика.
К собственному сожалению и некоторой неловкости, Брент в подробностях представлял, какой Ольша могла бы быть в постели. Нежная и хрупкая, она охотно отзывалась на ласку, легко зажигалась, ловила темп и настроение. С ней было просто, комфортно, и сама она была такая притягательная и так вкусно пахла.
Внутри Ольши чувствовались и страсть, и умение поддержать чужую игру, и желание поддаваться и подстраиваться, и азарт. Лёгкая, подвижная: такими и принято представлять огневичек, и это часто считают чем-то натужным, пошлым. Ольша была очень естественной. Можно увидеть почти как наяву, как она выгибается под ним, подаётся навстречу, обхватывает ногами, прикусывает губу…
Для девушки, совсем недавно пережившей насилие, Ольша удивительно легко шла на сближение. И Брент не так чтобы строил какие-то планы, но ожидал, что в не слишком далёком будущем их совместные ночёвки приведут к чему-то более весомому. Постепенно, конечно, чтобы девочка расслабилась, захотела сама.
Правда, произошло это в итоге куда раньше, чем Брент мог бы подумать.
Мотнул головой, заставил себя открыть глаза.
Он нашёл её