— Двадцать семь… двадцать девять… посылка на имя декана Юри, — не задумываясь, зачитала я надпись на небольшой коробке с бантом и подняла взгляд на обозначенного мага. — Для вас?
Он улыбнулся, попросив коробку не выкидывать. Тихо фыркнула и положила ее в мешок. До сих пор абсолютно безучастный к нам и разговору шар образовал под стеклом облачные брови, нахмурился.
— О, конечно, я ее сохраню, как только узнаю, что ваша почта делает среди моей.
— М-м-м, прячется? — предположил проклятийник. Он закинул в горловину мешка какую-то тонкую картонную коробку, снизошел до ответа: — Перед приездом сюда я договорился с вашим почтовым помощником. Он получает мою корреспонденцию, я спасаю его от опасности.
— От меня?
— Не от вас, а вас и его спасаю от грозящих именно вам, Маргарет, опасностей. У самого шара врагов нет, на вашу душу пара-тройка найдется. — С этими словами он подхватил почтового помощника и стал его поглаживать, как любимое домашнее животное. — Поэтому я соединил полезное с… полезным. Шару об этом не говорите.
— Приложу все усилия, — пообещала я, и стеклянный перебежчик вдруг засиял белым светом. — Что это?
— Будильник. Я просил оповестить о необходимости открыть портал. — Маг положил шар в мешок, завязал его, следом подтянул рукава пальто. — Если мы с отцом одновременно откроем портал с одинаковым плетением, то можно будет получить прямую связь со столицей.
Ему пришлось порядка десяти раз произвести одно и то же движение рук, чтобы попасть в один момент с лордом Васско. Треск, с каким открылся небольшой пространственный переход, был ничтожен в сравнении с искрами, что снопом разлетались от краев и весьма ощутимо жалили. Я опасливо отступила, поскользнулась на брусчатке, влетела в мага, едва успев за него зацепиться. И, наверное, хорошо, что он меня приобнял, потому что в проеме портала появилась мужская рука с корзинкой и юркая женская, которая в последний момент насыпала поверх плетеной крышки темно-красные лепестки.
Боги!
Судя по темным тигриным полоскам на них, это был редчайший вид багровой лилии, способной даже камень настроить на романтический лад. За один ее корешок моя тетушка продала бы дом, а дядюшка — будь он жив — оба своих корабля, дабы угодить тетушке и ее страсти коллекционера. Потому как лилия являлась чрезвычайно капризным растением, цветущим по желанию раз в пять лет или пятьсот. О чем, естественно, наперед никогда не узнаешь. Артефакторы и зельевары за каждый росток платили не пиками, а кристаллами-накопителями, в глухой надежде, что когда-нибудь если не им, то их правнукам улыбнется удача. А тут вдруг свежие лепестоки, и не один десяток.
Невиданное богатство!
— Для красоты, — сказал голос леди Васско, и по ту сторону портала раздался тяжелый вздох. С этой стороны тоже раздался, но я шикнула на мага.
— Сердце мое, печень и почки, тебя просили не усердствовать, — холодно обратились к изобретательной все еще не бабушке.
— Дорогой, но они поселились в доме молодоженов!
— Временно.
— И скрываются под иллюзиями!
— Потому что вынуждены. — В голосе лорда Васско добавилось льда.
— Из достоверных источников мне известно, что они могут делать абсолютно неприличные вещи в приличных местах. Это такой шанс…
Портал по ту сторону вовремя закрыли, отсекая нас от начинающегося спора. Портал по эту сторону загасился сам. Все-таки Кущи немногое здесь позволяли.
— Лепестки не трогаем. — Проклятийник отпустил меня и магией убрал багровую опасность вначале в салфетку, затем в свой магический карман. Посмотрев содержимое корзинки, походя сказал: — Нужно будет сообщить брату, что его кабинет прослушивается.
— Это его не обрадует.
— Наоборот. Скорее, он обязательно приведет на «прослушивание» одну из дам сердца и покажет все тональности ее голоса. — На мой ошарашенный взгляд Сагерд пояснил: — Это проверенное средство, мама отстанет на год.
Оставшийся путь к ратуше мы преодолели в считанные минуты. Ее остроконечная башня со смотровой площадкой возвышалась над городом буквально в паре кварталов от нас. Что приятно, дорога к ней не была покрыта ледяной коркой, что, прячась под снегом, норовила научить всех и каждого садиться на шпагат. Здесь уменьшалось влияние Кущ и начинали появляться первые магические фонари, указатели, вывески, слайдо-граммы, сообщавшие о последнем, но все еще звучащем писке моды — плаще Мерз-2. После нахождения Мерзавца на месте столкновения неизвестной аномалии и королевского кортежа, производители плаща расширили линию продукта, включив в нее прозрачные варианты. Смотрелось интересно, стоило немыслимо.
— Здесь аккуратнее, — заводя меня в башню, уведомил Сагерд. — Смотрите под ноги, сохраняйте дыхание.
Пологая винтовая лестница по всему периметру, прижимающаяся к стенам квадратной башни, насчитывала порядка трехсот ступеней, о чем гласила табличка на входе. Помимо сведений о ступенчатости, имелось и предложение составить завещание. Подходящий образец висел рядом, скромно напоминая о том, что всем умершим на подъеме придется заплатить штраф. И неизвестно то ли загодя, то ли постфактум.
— Вы уверены, что нам нужно подниматься? — сделала я ударение на «нам», фактически предлагая подняться только магу.
— Уверен. Не спорьте. Вторая табличка для подъемника, который не всегда срабатывает как от него ждут.
После пробежки по городу и преодоления лестницы я хотела многое высказать дорогому Сагерду Юри, барону Декрад, но хватило меня на экспрессивные восклицания.
— Наверное, следовало рискнуть с подъемником, — признал Сагерд Юри, доведя меня до расчищенной от снега скамейки. На что я выдала: «Эх!» — Но тогда мы могли вовсе не увидеть здешних просторов. — Он помог мне сесть. «Ой!» — Или не насладились завтраком в тишине — когда подъемник застревает, раздается сирена, — озвучил проклятийник новый довод и поднял вверх корзинку. Это мало успокаивало, дать магу по шее захотелось нестерпимо, но меня уже усадили на скамейку. «Ых!»
Здесь, на смотровой площадке, помимо скамеек имелись небольшие столики и тепловые фонари, вероятно, для тех романтиков, что любят смотреть на город посреди холодной ночи. Однако Сагерд, быстро накрывающий на стол, выглядел не как юный влюбленный, а как о чем-то замышляющий маг. Вот и свечи он зачем-то выудил посреди дня.
— И сейчас мы можем увидеть всю картину вчерашнего дня. — Поджигая фитиляи, махнул он рукой за пределы зубьев, где непроходимый темный лес простирался насколько хватало глаз, вызывая трепет и небеспочвенные опасения. — Созерцайте, а я вкратце расскажу.
Кущи, по его словам, плели проклятья с энергией тысяч и тысяч добродетельных бабушек, которые хотят одеть в кружева всех родных и близких. Они плели их в спокойную погоду и особенно плодотворно — во время ветров, как