Я не знаю, что она видит, когда смотрит на меня, но ее плечи опускаются, когда она прижимается ко мне. Ее глаза медленно закрываются, когда она кладет лицо мне на плечо, и я воспринимаю это как сигнал снова обнять ее. Я знаю, что в моих объятиях ей лучше.
Следующие пару часов я крепко прижимаю ее к себе, пока мы едем по шоссе в сторону штата к нашему самолету. Ее опьяняющий аромат убаюкивает меня до такого уровня спокойствия, которого я не испытывал с тех пор, как она выкрикнула мое имя в нашем домике.
Я буду скучать по своему лесу. Я думал, что проведу там остаток своей жизни. Позволить ей жить в свободе, которую предлагал мой лес, было бы невероятно, но куда бы мы ни поехали, я знаю, что буду удовлетворен больше, чем когда-либо думал.
— Внимание, — говорит Царь таким тоном, что мы все замираем по стойке "смирно". Я бросаю взгляд назад, когда четыре черные машины несутся к нам, лавируя в потоке машин. Я немедленно отпускаю Ану и толкаю ее наклониться. Она ахает и начинает задавать вопросы, но остальные из нас переходят к действию, отстегивая ремни и выхватывая оружие.
Машины сворачивают и тормозят позади нас, когда черные машины подрезают их и проносятся мимо. Царь ускоряется, чтобы увеличить расстояние между нами и приближающимися машинами, но этого недостаточно. Они собираются добраться до нас.
— Закрой уши, Ана, — требую я, толкая ее в спину, чтобы глубже уложить на сиденье. К счастью, она сразу же слушает. Я протягиваю руку за спину и хватаю кожаную куртку Царя, прежде чем накинуть на нее. Сейчас ее не спрятать, но это защитит от стекла.
Поли и Лев опускают все стекла, но я поворачиваюсь на сиденье и направляю пистолет прямо на переднюю машину. Делая глубокий, медленный вдох, я задерживаю его и стреляю. Ана вскрикивает, когда моя пуля разрывается и разбивает стекло, но попадает точно в шину передней машины.
Она резко сворачивает вправо, сбивая грузовик в кювет рядом с шоссе. Из соседней машины в нас раздаются два выстрела. Пули пролетают рядом с нами, пока Царь продолжает сворачивать и набирать скорость, но они догоняют нас.
Поли высовывается из окна и делает два быстрых выстрела, оба попадают в лобовое стекло следующей черной машины, отчего та врезается в борт фургона, и они обе съезжают на середину.
Машины сворачивают и жмут по тормозам вокруг нас, когда понимают, что происходит, из-за чего Царю приходится делать несколько крутых поворотов, нас немного швыряет по машине, но я поднимаюсь на колено, пытаясь держать пистолет на их уровне.
— Мне нужно знать, оставаться ли мне прямо на шоссе, чтобы сражаться, или войти в город, чтобы оторваться от них! — кричит Царь, перекрывая свист пуль и порывы ветра в фургоне.
— Оторвись от них! — Кричу я в ответ.
— Нет! Я разберусь! — Лев вылезает из машины, усаживаясь на оконную раму, и направляет на них пистолет. Двое мужчин из других машин делают то же самое, высовываются и стреляют в нас. Три попадают прямо в заднюю часть фургона, заставляя Царя снова вильнуть, но Лев держится.
Он быстро выпускает четыре пули подряд, и передняя часть третьей машины воспламеняется, отбрасывая их в сторону. Осталась только одна. Мы сделали это. Я снова прицеливаюсь, намереваясь устранить водителя, но слишком поздно замечаю другую машину с выбитым передним стеклом, приближающуюся прямо к нам сбоку.
Весь мир отклоняется вправо, заставляя нас ударяться о металлическую раму, отчего стекло взрывается и врезается в нас со всех сторон.
Кажется, что время почти замедляется, когда мы находимся в воздухе. Ану подбрасывает, откидывая на спинку сиденья, и она хватается за меня, когда я отлетаю на другую сторону машины. Ее пронзительный крик — единственное, что прорывается сквозь звон в моих ушах. Через несколько секунд от боли я почти теряю сознание, но прежде чем это делаю, я отрываю свою окровавленную руку от крыши, чтобы накрыть ее тело своим.
Я вкладываю каждую унцию своих сил в то, чтобы держаться за сиденье позади нее, надеясь защитить ее от того, что вот-вот произойдет. Она обнимает меня за секунду до того, как мы падаем на землю и кружимся. Ее хватка усиливается, и я умоляю свою раскалывающуюся голову оставаться в сознании достаточно долго, чтобы продержаться.
Пока тошнотворный хруст металла раздается отовсюду, мир переворачивается снова и снова, пока мы не останавливаемся ужасно резко, вероятно, врезавшись в дерево за канавой. Полная, потрясающая тишина следует за хаосом последних нескольких секунд, когда газ и обожженный металл заполняют мои чувства.
Мое тело поддается и падает спиной на что-то острое и металлическое. На мгновение я забываю, где нахожусь. Я пытаюсь трясти головой, чтобы переориентироваться, но не могу пошевелиться. Я отчаянно пытаюсь заговорить или открыть глаза, когда разрывающая боль пронзает каждую мою мышцу. Я попадал в несколько серьезных аварий и чувствовал боль похуже, но ничего такого, что лишило бы меня подвижности.
Я пока не могу умереть. Мне нужно вытащить ее. Что-то мокрое падает мне на лицо, заставляя отшатнуться. Меня пытают водой? Мои глаза наконец открываются.
Красное, обезумевшее лицо Аны меньше чем в футе от моего, ее волосы окутывают меня со всех сторон. Но она вверх ногами. Я на крыше. Ее слезы текут по моему лицу, когда она кричит на меня, но я слышу только пронзительный звон. Она отчаянно пытается отстегнуть ремень безопасности, который впивается в нее.
Преодолевая все во мне, что кричит от боли, я вытаскиваю нож из ножной кобуры. Я впиваюсь зубами в язык, позволяя крови наполнить рот, когда протягиваю руку, преодолевая мучительную боль, которая пытается заставить меня потерять сознание. Мне нужно освободить ее. Она должна бежать.
Несмотря на то, что это мучительно для моего изломанного тела, моя душа приветствует агонию, когда она падает на меня сверху. Она пытается слезть, прежде чем обхватить мое лицо ладонями, когда мои конечности снова бесполезно опускаются.
Мои глаза закрываются, когда ее теплое прикосновение проникает в меня, заставляя мое сердце замирать, не вызывая никакого