У живой изгороди стоял большой полноприводный автомобиль. Женщина на водительском сиденье прижимала к уху телефон. Машина сломалась?
Когда Джинни подъехала, форд обидчиков уже набирал скорость; взвизгнули покрышки, и машина умчалась. Потрясенная столь агрессивным поведением до глубины души, Джинни притормозила, чтобы спросить, не нужна ли помощь. Тут она увидела темно-русые волосы до плеч и аккуратную фигурку.
Мэриголд Бентли.
Джинни съехала на обочину, заглушила мотор и торопливо выбралась из машины; резкий ветер обжег щеки.
— Все нормально? Они обогнали меня на той стороне холма. Удивительно, как они ни в кого не врезались, на такой-то скорости.
Судя по губам Мэриголд, она была не столько напугана, сколько раздосадована.
— Горстка молодых придурков меня из равновесия не выведет. К сожалению, не могу сказать того же о машине. Я ездила в питомник, за саженцами вяза, и на обратном пути мотор задымился. Эвакуатор не может доехать уже два часа, я жду такси, а оно запаздывает. А у меня через час встреча.
Упали первые капли дождя. Джинни вгляделась в пустое шоссе и раскинувшиеся на много миль фермерские поля:
— Может, отмените такси? Давайте я вас подвезу.
— А это удобно? Не хочу доставлять вам хлопот.
— Мне это совсем не трудно. Давайте перенесем саженцы ко мне в машину.
— Постойте… Как вы изменились! Подстриглись? Да! Вам к лицу.
— Спасибо! — Джинни коснулась затылка. Интересно, долго ли она будет привыкать к новой стрижке?
Они быстро перенесли саженцы в машину Джинни; столь же быстро Мэриголд отменила такси и позвонила эвакуаторщикам, попросив их заехать за ключами к ней домой.
Дождь припустил сильнее. Джинни, следуя указаниям Мэриголд, выруливала по окраинам Литтл-Шоу, пока они не выехали на трехполосную дорогу, ведущую к городку.
Джинни въехала в высокие ворота и повела машину по гравийной дорожке к величественному каменному особняку в георгианском стиле, вокруг которого раскинулся сад, пламенеющий золотом и медью. На подъездной дорожке стояла еще одна машина. Из-за угла выбежал большой пес.
— Какое чудесное место! Я даже не знала, что оно здесь есть.
Мэриголд присела, чтобы поздороваться с собакой, и с нежностью взглянула на особняк:
— Красивый, да? Моя семья всегда им владела. Когда-то он был охотничьим домиком, но с прошлого века стал нашей резиденцией. Представить себе не могу, чтобы у меня было два дома, — и с этим-то хлопот достаточно. А тут еще муж улетел в Испанию на четыре месяца на языковой интенсив. Но я все же справляюсь.
Судя по изысканным травяным обрамлениям дорожек и фигурно подстриженным кустам, Мэриголд зарабатывала не только на еду. Но Джинни начинала понимать, что она из тех, кто способен много работать, не испытывая особых проблем.
— Надеюсь, вы не станете сажать их сегодня. — Джинни открыла багажник и достала один из поддонов. — Куда отнести?
— Эти саженцы не для моего сада, — призналась Мэриголд. — Это для кладбища. Просто ужас, что у нас так мало денег и мы полагаемся только на добровольных помощников. Вот, вношу свою лепту. Покупаю саженцы и рассаду, сколько могу.
— Вы очень щедрый человек. Я приходила в субботу помочь и видела и деревца, и рассаду. — Джинни подхватила поддон с саженцами. Она решила умолчать о том, что некоторые ростки были нечаянно выдернуты не в меру усердными добровольцами.
— Правда? Я знала, что вы с нашим городком подходите друг другу. — Мэриголд последовала за ней. — Начинаешь думать, что весь труд не зря.
Джинни остановилась. О том, чтобы проникнуть в городскую администрацию и поискать документы, в уничтожении которых обвинили Софи Хадсон, можно забыть. Но сейчас у нее есть шанс узнать все из первых рук.
— Давно председательствуете?
— Кажется, что с незапамятных времен, но на самом деле — восемь лет. Должность не оплачивается, так что я там не из-за денег. Для меня это возможность вернуть городку то, что мне в нем так нравится. Мне нравится считать себя человеком с гражданской позицией.
— При ограниченном бюджете это, наверное, сложно?
— Да уж, пришлось научиться жонглировать. А самое сложное — это учитывать все интересы. Историческое общество недовольно тем, что библиотека получила бюджет на книги, а «Друзья „Виллидж-холла“» интересуются, почему мы никак не купим им новый занавес. Причем жаловаться они жалуются, но на помощь не спешат, даже на собрания не ходят. Я им говорю: читайте протоколы — и поймете, как мы принимаем решения.
Джинни сжала губы:
— Они в библиотечном хранилище, вместе с прочим архивом совета? Вроде бы Луиза считала, что некоторые документы уничтожены. Мне следует знать об этом подробнее? На случай, если подобное снова произойдет?
— А я все думала, слышали вы об этом или нет. — Плечи Мэриголд опустились. — Луиза обвинила в уничтожении документов одну очень хорошую молодую женщину, которая у нас тогда работала. Доказательств, правда, не нашлось. Я, наверное, должна была сделать Луизе выговор, но я не любительница этого.
— Вот и хорошо. Не знаю, что бы я делала, если бы застала кого-нибудь возле шредера. — Джинни старалась говорить беззаботным тоном.
— Будем надеяться, что до этого не дойдет. А если дойдет — просто позвоните мне и в полицию, потому что к документам мы относимся очень серьезно. Кстати, о совете. Мне пора готовиться к совещанию. Еще раз спасибо, что подвезли. Вы истинное сокровище.
Было уже почти шесть, когда Джинни остановила машину на подъездной дорожке Наседки. Мелочь сидела на диване в окружении вороха старых шерстяных джемперов, которые расползались во все стороны, как змеи. Брендон свернулся в корзинке у ее ног, но, когда Джинни устроилась в кресле, поднял на нее огромные глаза.
— Давай налью тебе чаю. Только что заварила. — Наседка захлопотала и передала Джинни чашку. — Джей-Эм еще не приехала, а Элисон ушла ужинать с подругой. Вот, держи. Какая у тебя прическа! Чудесно. Да, Керис знает, что делает.
— Согласна. Она потрудилась на славу. — Мелочь широко улыбнулась. — Только вот цве́та бы добавить. Когда я в следующий раз куплю розовую краску, можешь взять себе половину, — пообещала она, распарывая шов яркого фиолетово-синего кардигана. — Это для птичьих гнезд Наседки. Благотворительная организация собирает старые свитера. Мы с Джей-Эм их распускаем, поскольку к вязанию непригодны.
— С удовольствием включусь в работу. — Джинни взяла оранжевый кардиган и взялась за дело. — Ну, как прошел визит к Эдуарду Тейту?
— Неплохо. Мы даже записали это интервью. — Наседка коснулась пальцем экрана телефона и вызвала к жизни видеозапись.
Запись была мутной, а голоса звучали как из-под воды. Потом раздался грохот, кто-то выругался, и запись оборвалась.
— Да, у нас возникли некоторые технические сложности, — признала Мелочь. — Но Джей-Эм была просто великолепна. Она чуть не с порога потребовала, чтобы Тейт выложил всю правду о договоре страхования жизни Бернарда и Луизы, Джинни видела полис на кухонном столе. Тейт отказался отвечать и заявил, чтобы мы уходили, потому что теперь это дело полиции. И покраснел… как будто сказал лишнее.
— Думаешь, полицейские смотрят на это дело под углом страховки? — Джинни вспомнила сварливого поверенного, которого видела сначала в «Заблудшей козе», а потом у Бернарда. — А почему Джей-Эм все еще нет? Надеюсь, она не принуждала Тейта нарушить принцип конфиденциальности и не сделала ничего противозаконного.
— Противозаконного! Нет, конечно. Закон — ее единственное оружие. И очень эффективное, — заверила Мелочь. — Но какой же бардак у Тейта в офисе! Везде папки с делами, не говоря уже о куче коробок из доставки и пустых бутылках из-под виски. Джей-Эм задержалась, чтобы немного прибраться. Я предложила помочь, но она решила, что мне лучше отправиться сюда. Тейт просто дара речи лишился.
В том, что Эдуард Тейт лишился дара речи, Джинни не сомневалась. Она и сама